Портрет художника - [24]

Глава 30.

            В одном из отдаленных монастырей на севере Греции произошло странное и страшное событие. Пятеро монахов, собравшись ночью в церкви, предприняли некое оргиастическое действо вокруг Распятия, при этом они сорвали с себя одежду и лизали нарисованную кровь Христа. Затем они прибили одного из монахов к Распятию головой вниз и пили его кровь, несчастный, пытаясь дотянуться языком до собственных стигматов, свернул себе шею. Когда на рассвете братия вошла в церковь, четверо безумцев были еще живы, они корчились в лучах солнца, падающих через витражное окно, но к полудню, умерли все, покрывшись черными язвами и распространяя вокруг себя невыносимое зловоние. Монастырское начальство, учитывая, что монахи были приезжими, и обоснованно полагая, что обитель посетил Дьявол, попыталось скрыть произошедшее от мирян, но слухи достигли до архиепископа, и в монастырь была направлена церковная комиссия, в числе которой был и отец Аристарх.

            Примерно в то же время трое обитателей мотеля в пригороде Афин изрезали друг друга ножами, после чего, выскочив на улицу, напали на прохожих и были насмерть забиты гражданами прежде, чем приехала полиция.

            В убогой квартире в районе старого железнодорожного вокзала двое постояльцев, нанюхавшихся кокаину, зарубили топорами третьего, подожгли квартиру и задохнулись в дыму, перед этим, отрубив себе пальцы на руках и ногах.

            Самолет, арендованный фирмой “Гриззл, Гиббон энд Проктитт”, приземляясь в аэропорту Афин, потерпел крушение и загорелся, погибли все, включая нескольких руководителей фирмы. Поскольку один из двигателей самолета оказался разворочен взрывом, полиция обоснованно предположила, что это дело рук исламских террористов, и начала соответствующее расследование.

            Могущественный круг, собиравшийся в подземелье под родосским монастырем, на время распался, и члены его покинули Родос до следующего действа.

            Алеша и Афро вернулись в свою мансарду и включились в круг привычных и приятных обязанностей двух молодых любовников, влюбленных в друг друга и в свое искусство.

            В церкви, которую расписывал Алеша, работал уже другой художник, но Алеше удалось убедить его, что он будет неплохим помощником, и он продолжил работу - за небольшую оплату. Одновременно он начал эскизы для большого портрета Афро - ему хотелось запечатлеть ее такой, какой она была сейчас. Афро находилась в расцвете своей красоты и женственности, и сердце художника не могло не поддаться такому искушению. А еще он посещал студию и занятия в университете, близилось то время, когда он с полным правом сможет надеть мантию магистра искусствоведения. Ничто не нарушало нормальное течение работы в церкви, которая уже подходила к концу. Но с портретом Афро произошла некоторая неувязка. Если раньше кого бы ни рисовал Алеша, у него всегда получалась Афро, то теперь у него получалась женщина из сна. Он отложил уже два десятка эскизов - на них была женщина, у которой косил правый глаз, с несколько плутоватым и хищным выражением лица. Он пытался рисовать волосы Афро в крупных, тугих кольцах, но у него получались мелкие завитки, он пытался запечатлеть роскошные формы Афро, но у него получалось тело с маленькой грудью и небольшими, выпуклыми, как у негритянки, ягодицами. Алеша понимал, что путешествие не могло не оказать влияния на его психику, но его раздражала маниакальная зацикленность собственного подсознания, он злился, он швырял карандаш и даже рвал эскизы. Однако, собственная злость странным образом  заводила его сексуально - он снова поднимал карандаш, затачивал его и рисовал снова и снова - маленькую грудь, длинные бедра, тугие ягодицы. В конце концов, он спрятал подальше и карандаши и планшет для эскизов, он полагал себя свободным человеком, и ему не нравилась эта принудительная мастурбация карандаша и бумаги.

            На некоторое время новое знакомство отвлекло его от неудачи с портретом. Афро привела в дом девушку, с которой познакомилась на улице художников. Девушка оказалась начинающей, провинциальной художницей из греческой Македонии, она была довольно блеклой, носила очки с толстыми, дымчатыми стеклами и не могла составить конкуренции роскошной Афро. Но она писала морские пейзажи, хотя и жила очень далеко от моря, настолько великолепные, что Алеша сначала не поверил, что это ее работы. Однако, она пришла через три дня, принесла с собой маленькую акварель, которая светилась, как будто пронизанная солнцем, и закончила ее в присутствии Алеши и Афро. Помимо живописи, она занималась изготовлением небольших фигур из стекла и металла, и эти вещи были произведениями зрелого мастера. Оборудование для таких работ стоило немалых денег, и следовало полагать, что девушка не стеснена в средствах. Но одевалась она весьма скромно, не носила никаких украшений и стесняясь, продавала свои работы на улице. Разумеется, они шли нарасхват, хотя и по цене, едва превышающей стоимость ремесленных поделок - у художницы не было имени, но по Афинам болтались тысячи туристов, среди которых немало было людей, знающих толк в искусстве. Однажды девушка пригласила Алешу и Афро в ресторан - очень дорогой, французский ресторан, из числа тех, в которые не пускают без смокинга или вечернего платья. Что касается вечерних платьев, то их здесь носили не только женщины - ресторан был полон весьма респектабельных трансвеститов. Алеша решил, что девушка просто не знала о том, что заведение с душком, и веселился вовсю, глядя на увешанных жемчугом и бриллиантами пожилых фей. Они шикарно поужинали, запивая трюфеля и омаров розовым шампанским и кларетом урожая 1884-го года, Алеша пользовался бешеным успехом у некоторой части посетителей, он хохотал до слез, но не отказывал, когда дамы приглашали его танцевать.