Подумав об этом, Синъитиро вспомнил испытанные им в поезде нетерпение и досаду и остановился в унынии, не решаясь сесть в трамвай. В эту самую минуту к нему подошел какой-то человек высокого роста в форменной фуражке и европейском костюме.
– Не угодно ли машину? – спросил он.
Синъитиро обрадовался, как радуются люди, которым в трудный момент вдруг приходят на помощь, но, вспомнив о плате за проезд, ответил весьма сдержанно:
– Пожалуй, я поеду, если это не очень дорого.
– Куда прикажете вас отвезти?
– В Югавару.
– Пятнадцать иен, хотя обычно я беру больше. Синъитиро не был беден, однако названная сумма отбила у него всякую охоту ехать на машине.
После окончания юридического факультета два года назад Синъитиро поступил на службу в фирму Мицубиси и получал вполне приличное жалованье, не считая дохода, который приносило именье. Так что общая сумма составляла примерно пятьсот иен в месяц. Но заплатить столько за машину – нет, на это он не пойдет даже ради любимой жены.
Синъитиро под каким-то предлогом отказался от машины и уже хотел сесть в трамвай, но человек в фуражке никак не отставал:
– Прошу вас, подождите минутку! Дело в том, что у меня есть пассажир до Атами. Может, поедете вместе? Тогда это будет стоить вам всего семь иен.
Синъитиро заколебался:
– А что там у вас за пассажир?
Человек в форменной фуражке пошел за пассажиром, которому предстояло стать попутчиком Синъитиро.
Глядя ему вслед, Синъитиро размышлял: езды на машине всего тридцать или сорок минут, так что он может не обращать внимания на своего случайного попутчика, и все же ему хотелось, чтобы им оказался человек приятный, а не какой-нибудь надутый, чванливый курортник. «Может быть, это будет толстяк с массивным золотым кольцом, украшенным печаткой, – продолжал гадать Синъитиро, – или, против ожиданий, красивая женщина. Впрочем, вряд ли порядочная женщина поедет одна с незнакомым мужчиной».
Размышляя так, Синъитиро не без любопытства ждал попутчика. Через несколько минут он увидел шофера, за которым шел человек в студенческой фуражке. То, что попутчиком оказался студент, обрадовало Синъитиро, однако он не испытал того неповторимого чувства, которое возникает при встрече с однокашником.
– Простите за задержку, – сказал шофер. – Вот господин, с которым вы будете ехать.
– Я не стесню вас? – весело поздоровавшись, спросил Синъитиро.
Студент ничего не ответил, только вежливо поклонился. От Синъитиро не ускользнуло благородство, сквозившее в каждой черте его лица, – юноша, видимо, происходил из аристократической семьи. О его высоком происхождении прежде всего говорил удивительно тонкий нос и особая мягкость во взгляде, сразу вызывавшая симпатию и расположение. Одетый в дорогое пальто, с маленьким саквояжем в руках, он буквально поражал своим изяществом.
– Итак, я отвезу вас в Югавару, а затем мы повернем на Атами, – сказал шофер. – Господин был настолько любезен, что согласился.
– Вот и прекрасно, – сказал Синъитиро и вежливости ради обратился к попутчику: – Если, конечно, это вас не затруднит.
Когда они сели в машину, шофер, взявшись за руль, сказал:
– До Атами езды пятьдесят минут, всего на десять минут больше, чем до Югавары.
Он резко засигналил, и машина помчалась по городу, догоняя трамвай.
При мысли о скорой встрече с женой досада и раздражение, охватившие Синъитиро в поезде, бесследно исчезли. При каждом толчке сердце его сладко замирало от ожидания близкого счастья. Студент забился в угол и, хмуря тонкие брови, ни разу даже не взглянул в окно, поглощенный какими-то своими думами.
Так, не проронив ни слова, они доехали до Одавары. Синъитиро очень хотелось заговорить с юношей, к которому он уже успел проникнуться симпатией, но он не решался – такой печальный был у юноши вид.
Сейчас, когда юноша сидел совсем близко, бледное лицо его показалось Синъитиро еще более благородным. В подернутых влагой глазах застыло горе. И хотя молчание становилось тягостным, Синъитиро не осмеливался его нарушить.
Наконец он все же решился и, чтобы начать разговор, задал банальный вопрос:
– Простите, вы тоже приехали с последним поездом?
– Нет, с предыдущим.
Ответ был для Синъитиро несколько неожиданным, и он снова спросил:
– Значит, вы приехали из Токио?
– Да, я жил в Михо. – Тон юноши был скорее деловым, чем взволнованным.
– Вы говорите о сосновом парке Михо?
– Да. Я пробыл там неделю, и мне надоело. – Вы лечились?
– Не то чтобы лечился… У меня плохо с головой. – Тень пробежала по лицу юноши.
– Неврастения?
– Не совсем. – Уголки губ у юноши устало опустились. Он, видимо, был удручен горем, которое не выразишь словами.
– Вы давно оставили учебу?
– Около месяца.
– Впрочем, на словесном факультете посещение лекций, кажется, необязательно? – сказал Синъитиро, вспомнив замеченный им на воротнике у юноши значок. Синъитиро видел, что юноша совсем не расположен вести беседу, но ему очень хотелось потолковать о литературе, которую он любил с детства, хотя сам окончил юридический факультет. И после короткой паузы он снова заговорил: – Простите, вы из какого котогакко [2]?
– Из токийского, – даже не повернувшись к Синъитиро, ответил юноша.
