Портной из Панамы - [29]

— Черт, ради чего?

Тут подошел официант, и, пока он наполнял бокалы водой, оба хранили заговорщицкое молчание. Звяканье кубиков льда в бокалах напоминало звон крошечных церковных колоколов. В ушах у Пенделя стоял шум.

— Тут можно только гадать, Энди. Рафи ни черта не смыслит в гостиничном бизнесе, но в данном случае это не проблема, как я уже сказал, отели все равно пустуют. Не тратят ни цента на рекламу, а если, допустим, ты придешь и попросишь номер, тебе вежливо так ответят, что свободных номеров сейчас просто нет.

— Что-то я не совсем понимаю…

«Рафи бы ничего не имел против, — решил про себя Пендель. — Рафи — он как Бенни. Он бы сказал: Гарри, мальчик, говори этому Оснарду что угодно, лишь бы он был счастлив, только без свидетелей».

— Каждый день из каждого отеля поступает на банковский счет по пять тысяч долларов, смекаете? Один или два таких успешных в финансовом смысле года, когда на счетах у отелей будут кругленькие суммы, а потом их продают с аукциона. И по чистой случайности покупателем окажется Рафи Доминго, который формально не имеет к ним ни малейшего отношения. Отели, разумеется, в превосходном состоянии, что неудивительно, поскольку ни один постоялец в них ни разу не переночевал, а на кухне не приготовили ни одного гамбургера. И весь этот бизнес будет признан вполне законным, поскольку здесь, в Панаме, деньги трехлетней давности считаются не просто респектабельными, это антиквариат.

— И еще он трахает жену Мики.

— Так говорят, Энди, — ответил Пендель, и голос его звучал кисло, поскольку эта последняя деталь была истинной правдой.

— Сам Мики, что ли, говорит?

— Ну, не прямым текстом, Энди. И не слишком распространяется на эту тему. В случае с Мики есть еще одна подспудная причина. — Его снова, что называется, понесло. Зачем он это делает? Что движет им? Наверное, просто присутствие Энди. Актер — он всегда актер. Если зритель не с вами, значит, против вас. А возможно, он, Пендель, легенда которого только что разлетелась в прах, хотел приукрасить и обогатить легенды других. Возможно, он, перекраивая окружающий мир на свой лад, чувствовал, что и сам оживает, обновляется.

— Дело в том, Энди, что Рафи один из них. И если уж откровенно, одна из ведущих фигур.

— Ведущих в чем?

— В рядах молчаливой оппозиции. Среди ребят Мики. Среди тех, кто ждет своего часа, так я их называю. Рафи, он ведь тоже битцер.

— Кто?

— Битцер, Энди. Такой же, как Марта. И я. Полукровка, только в его случае полуиндеец. В Панаме нет расовой дискриминации, но здесь не слишком привечают цветных, особенно вновь прибывших, и чем выше стоит человек на социальной лестнице, тем больше кривит лицо и морщит нос. Я называю это горной болезнью.

Он только что выдал новенькую свеженькую шутку и намеревался включить ее в свой постоянный репертуар, но Оснард, похоже, пропустил ее мимо ушей. А если и не пропустил, то не счел смешной. И лицо у него при этом было такое… Пендель долго не мог подобрать сравнения, но потом нашел: Оснард скорее предпочел бы увидеть публичную казнь.

— Оплата по результатам, — сказал Оснард. — Договорились? — Он втянул голову в плечи, отчего голос звучал приглушенно.

— Того же принципа я придерживался всегда, Энди, с первого же дня, как открыл свое заведение, — поспешно ответил Пендель, одновременно пытаясь вспомнить, когда он сам платил кому-либо по результатам.

И почувствовал, как закружилась у него голова — наверное, от выпивки и ощущения некой нереальности. Он хотел было добавить, что того же принципа придерживался и покойный Артур Брейтвейт, но вовремя спохватился, вернулся на грешную землю. И подумал, что трепа на сегодня достаточно и что истинный артист должен ограничивать себя, пусть даже ему и кажется, что он способен продолжать всю ночь в том же духе.

— В наши дни уже никто не стыдится коммерческих мотивов. Единственная штука, которая заставляет мир вертеться.

— Совершенно согласен с вами, Энди, — заметил Пендель и догадался, что Оснард тем самым хочет подчеркнуть прискорбное состояние дел в Англии.

Оснард оглядел зал, словно хотел еще раз убедиться, что их никто не подслушивает. И, возможно, вид людей за соседними столиками, ведущих интимные разговоры, насторожил, поскольку лицо у него точно окаменело и приобрело такое выражение, что Пенделю стало не по себе, а в голосе, хоть и приглушенном, послышались стальные нотки.

— Рамон держит вас за горло. Если не вернете ему долг, вам конец. Если все же вернете, то останетесь с рекой без воды и рисовой фермой, на которой нельзя вырастить рис. Не говоря уже о скандале, который закатит Луиза.

— Не стану отрицать, Энди, это страшно меня беспокоит. Уже несколько недель кусок в рот не идет.

— Знаете, кто хозяин плантации по соседству?

— Какой-то вечно отсутствующий землевладелец, Энди. Не человек, а фантом.

— Имя его знаете?

Пендель покачал головой.

— А он, видите ли, как бы и не человек вовсе. Скорее корпорация, зарегистрированная в Майами.

— Знаете его банк?

— Нет, таких вещей я не знаю, Энди.

— Тогда я вам скажу. Он работает с вашим дружком Рамоном. В компании Радда. Радду принадлежит одна треть, мистеру Икс — еще одна. Догадываетесь, кто такой этот мистер Икс?