Портки - [25]
.
Председательша(с дружеской претензией). Сузанна! Нельзя так вести себя во время заседания… вы были неумеренно страстной, моя дорогая… (Она хмурится.) Во всяком случае, тут дело ясное!
Третья(которую мы ещё не слышали, вынимает длинный мундштук из слоновой кости, вправляет в него сигарету и говорит мужицким голосом). Отобьём у этого вкус мякиша!
Свет внезапно гаснет.
Когда свет вновь зажигается, сцена предстаёт в том же виде, как и в начале действия. Ночь. Леон, привязанный к пыточному столбу, спит в неудобной позе.
Через короткое время на цыпочках входит новая горничная. В руке она держит свечу, дрожащее пламя которой едва освещает обстановку. Она в халате, босиком, на голове бигуди, закрученные на ночь. Она подходит к спящему Леону и нежно прикасается к его руке.
Новая горничная. М'сьё! М'сьё!
Леон(подскакивает и восклицает). Что, м'сье? Оставьте меня в покое! Я работаю! (Просыпается и видит её.) В чём дело? Это вы, дитя моё? Пришло время казни? Машина пришла?
Новая горничная. Нет. Сейчас ночь. М'сьё, я хотела вам сказать…
Леон. Что, мой бедный ребёнок? Вы, наверное, помните, конец Гамлета? (Цитирует.) «Скажи ему, как все произошло. И что к чему. Дальнейшее — молчанье».
Новая горничная. Я всё-таки хотела сказать… Всё, что вы говорили на суде, про девушку, которую любили… я плакала!
Леон(ядовито). А они — нет! Вы заметили?
Новая горничная(блея, немного по-идиотски). Я тоже хотела бы испытать большую любовь!
Леон(нежно). И как вы собираетесь за это взяться?
Новая горничная(становясь практичной). Во-первых, когда вы попросили сделать вам горбуна на улице Камканпуа, мне уже понравилось!
Леон(несмотря на бедственное положение, сверкает глазом). Правда?
Новая горничная(жеманно). Да! Вот почему я не очень-то шумела, когда вы дотронулись до моей груди. Я прекрасно понимала, что это не муравьи бегают…
Леон(тронутый этой деталью). Как она любезна! (Вздыхает.) Теперь это в прошлом, дитя моё!
Новая горничная. Нет, моя сестра живёт в пригороде Парижа…
Леон. Не вижу связи.
Новая горничная. У неё в гараже стоят два велосипеда. Собака даже не залает, я ей известна. Если хотите, я вас отвяжу, и мы уедем из города первым же загородным поездом. Они не контролируют поезда. У сестры мы спрячемся в гараже до ночи, а потом уедем на велосипедах в Швейцарию.
Леон(неуверенный). Швейцария далеко! А что мы будем есть? Все гостиницы и постоялые дворы находятся под тщательным наблюдением! В каждом посёлке действует Комитет Бдительности… Именно так и поймали Людовика XVI, которому, правда, отрезали другую деталь.
Новая горничная. Я поговорила с Ля Фиселем. Он боится, что ему тоже отрежут из-за дырки, которую он проделал в стене на уровне раковины. Флипот угрожает, так что он не чувствует себя в безопасности. И готов убежать вместе с нами. Он говорит, что возьмёт с собой консервы, положит их в старую детскую машину, которая ржавеет в подвале. Он уже её нагрузил и ждёт внизу вашего решения.
Леон(внезапно по-молодецки). Отвяжите меня! Где моя шпага? Накидка? Моя треуголка! Ты просто сосулька в бумажке, вот ты кто! А жизнь замечательна и прекрасна! Вперёд!
Она отвязывает ему руки. Он, рыча, тут же заправляет их ей крепко под зад.
Леон. Погоди-ка минуточку! Слишком давно…
Новая горничная(жеманно потворствует со свечкой в руках). Я не против рук, но нужно приложить к ним и сантименты!
Леон(лирически, руки в попе у горничной). Я полон сантиментов! Вот чего они так и не поняли, что я сентиментальный! (Восклицает.) О, луны! О, планеты! О, солнцестояние! О-круглости чуда! Совершенная метафизика сферы! И они хотят нам внушить, что господь Бог наградил их этим только для того, чтобы мягко было сидеть! Нечестиво кощунственные нескромницы! Как будто у Господа Бога могли возникнуть низменные фантазии! Мы необратимо теряем сакральность!
Новая горничная(потеряв голову). Именно поэтому мы и сделали революцию! Теперь женщина хочет, чтобы её уважали!
Леон(лирически). Я тебя уважаю, вечная женщина… ты возвращаешь меня к себе самому! Без тебя я блуждал бы, как сирота беспризорная! Я уважаю тебя во все руки! Я напишу тебе стихи и поэмы! Я буду воспевать тебя в рифму! Я поднаторею в александрийском стихе, как Арагон во время войны! Стану Виктором Гюго! Меня тоже будут читать в хижинах, крытых соломой! Я стану глубоко человечен, я пойду в народ! Только у народа есть чувство действительности! (Стонет.) О, мама! Мамочка! Мамуля! Зачем покинул я чрево твое? Зачем ты мне не сказала, что снаружи смертная стужа!
Новая горничная(в ужасе). Не кричите так, вы всех разбудите! (Она чихает.) Ат'чум! Не говоря уже о том, что в одной рубашке совсем не тепло! Нужно шевелиться, м'сье, иначе я подхвачу насморк!
Леон(не отлипая от неё). Ты права, пошевелимся. Мы продолжим нашу дискуссию на Леманской Ривьере!
Новая горничная. Только вы знаете, какие они там… Я не хочу, чтобы на меня косо смотрели лавочники! Если вы хотите, чтобы мы были вместе, нужно говорить, что мы женаты.
Леон. Как захочешь, любовь моя! Что ты хочешь, чтобы это во мне изменило? Я всегда был женат!
Новая горничная. И потом, нужно, чтоб у меня была горничная, я слишком долго служу, мне надоело!
Пьеса Ануя, основанная на сюжете трагедии Еврипида, вскрывает состояние современного общества, его болезни — губительную для личности некоммуникабельность, стремление к успеху любой ценой, цинизм. При этом проблемы замалчиваются, а общество предаётся бездумным развлечениям, что в результате выливается в страшные социальные недуги — агрессию, ксенофобию, расизм.
В основе спектакля лежит интеллектуальная пьеса Жана Ануя, которая, впрочем, служит лишь предлогом для данного сценического повествования — спектакль выходит далеко за рамки написанного. Действие разворачивается в послевоенной Франции, на некоем заштатном курорте, постояльцев которого призван развлекать небольшой оркестр.Каждый из оркестрантов рассказывает трагические эпизоды своей жизни, заново проживая их перед зрителями. Но это не просто история одного оркестра, это история всего человечества, причем преподнесенная нам под увеличительным стеклом, во всей своей правде и неприглядности.
Костюмированная драма «Бал воров» известного французского драматурга Жана Ануя, которую сам автор назвал «комедия-балет», сильно отличается от всех других его произведений. Компания мелких жуликов разрушает спокойствие курортного городка — самый удачливый из них похищает не только бриллианты, но и любовь местной красавицы. Ей приходится делать выбор между криминальным миром и миром высшего общества.
Жан Ануй (1910 — 1987). Известный французский драматург. Комедии Ж. Ануя — трагикомедии, фарсы и водевили составили несколько циклов, каждый из которых, отличаясь тематическим и стилевым единством, во многом близок литературе экзистенционализма — проблемесуществования человека в абсурдном мире. Особое внимание в своих поздних произведениях Ж. Ануй уделяет извечному конфликту поколений, бессмысленности и бесперспективности политической борьбы, гнетущей повторяемости исторических ошибок и преступлений.
Трагикомический рассказ о поэте, который пытался прожить свою жизнь легко, не обременяя себя и окружающих сильными страстями…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Признаться своему лучшему другу, что вы любовник его дочери — дело очень деликатное. А если он к тому же крестный отец мафии — то и очень опасное…У Этьена, адвоката и лучшего друга мафиозо Карлоса, день не заладился с утра: у него роман с дочерью Карлоса, которая хочет за него замуж, а он небезосновательно боится, что Карлос об этом узнает и не так поймет… У него в ванной протечка — и залита квартира соседа снизу, буддиста… А главное — с утра является Карлос, который назначил квартиру Этьена местом для передачи продажному полицейскому крупной взятки… Деньги, мафия, полиция, любовь, предательство… Путаница и комические ситуации, разрешающиеся самым неожиданным образом.
Французская комедия положений в лучших традициях с элементами театра абсурда. Сорокалетний Ален Боман женат на Натали, которая стареет в семь раз быстрее него, но сама не замечает этого. Неспособный вынести жизни с женщиной, которая годится ему в бабушки, Ален Боман предлагает Эрве, работающему в его компании стажером, позаботиться о жене. Эрве, который видит в Натали не бабушку, а молодую привлекательную тридцатипятилетнюю женщину, охотно соглашается. Сколько лет на самом деле Натали? Или рутина супружеской жизни в свела Алена Бомона с ума? Или это галлюцинации мужа, который не может объективно оценить свою жену? Автор — Себастьян Тьери, которого критики называют новой звездой французской драматургии.
Двое людей, Он и Она, встречаются через равные промежутки времени, любят друг друга. Но расстаться со своими прежними семьями не могут, или не хотят. Перед нами проходят 30 лет их жизни и редких встреч в разных городах и странах. И именно этот срез, тридцатилетний срез жизни нашей страны, стань он предметом исследования драматурга и режиссера, мог бы вытянуть пьесу на самый высокий уровень.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Простая деревенская девушка Диана неожиданно для себя узнает, что она – незаконнорожденная дочь знатного герцога, который, умирая, завещал ей титул и владения. Все бы ничего, но законнорожденная племянница герцога Теодора не намерена просто так уступать несправедливо завещанное Диане. Но той суждено не только вкусить сладость дворянской жизни, но полюбить прекрасного аристократа, который, на удивление самой Диане, отвечает ей взаимностью.
В одном только первом акте «Виндзорских проказниц», — писал в 1873 году Энгельс Марксу, — больше жизни и движения, чем во всей немецкой литературе.