— Холлэма? — тихо спросил Шейн.
— Кого же еще? В лаборатории. Он возился с прибором для изготовления пилюль.
Холлэм резко отвернулся. Потом поднял голову и посмотрел на сына. На губах появилась кривая улыбка.
— Да, жаль, что он тогда засиделся. Прости меня за Рут. Она ни в чем не виновата. Если хочешь писать, Форбс, то я не против. Коль скоро ты ненавидишь бизнесменов, то не имеешь права жить на дивиденды. Понимаешь? А завещание я не менял. Времени не было. Предложи Перкинсу восемь миллионов за его фирму. Ни цента больше. Он согласится — выхода нет. И не разрешай Деспардам…
Он неожиданно развернулся и кинулся на террасу. Шейн, стоявший ближе остальных, замешкался, столкнувшись с Перкинсом, и подбежал к краю террасы, когда Холлэм уже перелез через перила.
Шейн неловко выбросил вперед руку с крюком, но промахнулся. Холлэм камнем ухнул вниз, растопырив руки и ноги. Из комнаты послышался женский крик.
Шейн отвернулся, не дожидаясь, пока тело Холлэма упадет на асфальт, пролетев двенадцать этажей.
— Вы действительно видели его в лаборатории? — спросил он Деспарда, который стоял, почесывая подбородок.
Деспард горько усмехнулся.
— Не судите меня строго, Шейн, — сказал он. — Сами прекрасно знаете, что ни один суд не вынес бы обвинительный приговор без убедительных улик. Кстати, мне показалось, что вы нарочно не спешили. Я видел вас в деле. Когда нужно, вы жалите, как гремучая змея.
— Да, тяжелая выдалась ночка, — чуть подумав, ответил Шейн. — Пора вызывать полицию. Пусть теперь они поработают.
