Порочнее ада - [54]

— Безусловно. Если бы мой сын сотворил такое, я бы сам лишил негодяя наследства. — Он нервно хихикнул. — Извини, Форбс, не воспринимай это на свой счет.

Тут, наконец, не выдержал сам Холлэм:

— Я не собираюсь извиняться за то, что отказал Форбсу в просьбе выкупить его долговые расписки. Но почему вы не позовете сюда саму Ди Палма? Она подтвердит, что ваши рассуждения — не что иное, как чистейшие бредни.

— Она мертва, — ответил Шейн. — Она умерла в половине второго сегодня ночью.

Холлэм потянулся к бутылке виски. Шейн наполнил его стакан и подождал, пока Холлэм выпьет.

— И это не первая смерть, — добавил он. — Не забывайте о том, что случилось с Уолтером Лэнгорном.

— Он-то тут при чем? Вы же там были. Сами знаете, что произошел несчастный случай.

Шейн помотал головой.

— Увы, нет. Вы ни в чем не полагались на случай. Когда Форбс прочитал дневник матери, то увидел, что в нем много восклицательных знаков. Он не понял, что они означают. Вы же поняли. Вы человек, у которого все разложено по полочкам. Думаю, что вы проверили даты отлучек вашей жены в тот период, примерно за год до рождения Форбса, и, скорее всего, вычислили, кто его отец.

— Господи, — вмешался Джос, — уж не хотите ли вы сказать, что моя сестра пошла на адюльтер с Уолтером Лэнгорном? — Он потряс головой и добавил, уже менее убежденно: — Вы ошибаетесь, не может такого быть.

Шейн, не обращая внимания на слова Деспарда, продолжал говорить Холлэму:

— Вы ухватились за возможность, какую предоставила вам утиная охота. Лэнгорн поговаривал о том, чтобы уволиться из фирмы, и вы знали, что такой удобный случай уже больше может не подвернуться. И вы застрелили его. Это было совершенно очевидно. Не хватало только причины. С какой стати убивать старого друга и подставлять собственного сына? Теперь, кажется, все стало на свои места.

— Это ложь! — выкрикнул Холлэм.

— Нет. Вы сказали Лэнгорну, что собираетесь убить его. Когда он понял, что не сумеет вас отговорить, то попытался выбить у вас из рук ружье, и вы его застрелили. Честь ваша была спасена. Возможно, найдутся даже люди, которые вас оправдают за эту смерть, но никто не простит вам смерти Рут. За неё вы отправитесь в газовую камеру, Холлэм. Дневник вы, наверное, сожгли, так что Рут оставалась единственным свидетелем против вас.

Холлэм облизнул губы.

— Этой ночью я был в Вашингтоне, как вы можете…

Шейн перебил его:

— Я как раз пытаюсь понять, зачем вы вдруг отправились в Вашингтон на рядовое совещание, когда вам ничего не стоило уладить все вопросы по телефону. Тем более что вы, по некоторым сведениям, не прислушивались к мнению юристов.

Он вытащил из кармана круглую плоскую коробочку.

— Знаете, что это такое?

Холлэм посмотрел на коробочку, потом вновь на Шейна.

— Лекарство, что ли? Ближе к делу, пожалуйста. Меня ждут в конторе.

— Боюсь, им придется ждать очень долго.

Он резко шагнул к Холлэму. Тот отшатнулся.

— Если вы меня ударите, Шейн, — прошипел он, — то горько раскаетесь, поверьте.

— Когда Рут умерла, вы находились в тысяче миль отсюда и, я уверен, подстраховались, чтобы многие вас видели. Но дело не в этом. Для тех, кто не знает — я держу в руке коробочку с противозачаточными пилюлями. Холлэм знает. Каждая пилюля пронумерована. Сегодняшней не хватает. Вы ведь встречались с Рут, не правда ли? Осторожно, украдкой, продуманно — так, как у вас принято.

— Нет.

— Вы давали ей деньги. Вчера был десятый день её последнего цикла. В один из последних десяти дней вы с ней встретились и подменили коробочки. Такие продают в любой аптеке. Коробочки абсолютно одинаковые, с той лишь разницей, что в новой коробочке вместо гормональной пилюли под десятым номером была аналогичная пилюля, содержащая смертельную дозу барбитурата.

Холлэм, не в силах отвести глаза от лица Шейна, прерывисто и тяжело дышал. В комнате стояла почти могильная тишина, которую нарушил голос Деспарда:

— Дьявольски хитроумно!

— Да, — сказал Шейн, — заурядный человек, если бы и додумался до такого, не сумел бы воплотить свой замысел в жизнь. Но для главы химической фирмы — это пара пустяков. Итак, Рут приняла пилюлю одновременно со снотворным — и умерла. А вскрытие покажет лишь то, что она приняла слишком большую дозу барбитуратов.

— Потрясающе! — воскликнул Джос. — Надо же было до такого додуматься!

Шейн ждал, не спуская глаз с лица Холлэма. Все напряженно ждали. Подбородок Холлэма мелко задрожал, на лбу проступили вены.

Джос вдруг опять глупо хихикнул.

— Жена ему изменила, и он пристрелил обидчика! Это естественно. Но двадцать пять лет спустя! И ещё противозачаточная пилюля! Черт побери, Холлэм, я всегда считал, что ты чокнутый.

Слова его возымели странное действие. Холлэм слушал с закрытыми глазами, но теперь открыл глаза, и во взгляде его, устремленным на Шейна, появилось смирение.

Джос вновь заговорил:

— Я всегда обожал суды над убийцами. А этот я просто уже предвкушаю, поскольку сам буду в нем участвовать. Шейн, вы просто кудесник… без вас я бы ни за что не вспомнил. Дело в том, что однажды я допоздна засиделся в конторе, разбирая почту… Нет, вру, просто я назначил свидание… Словом, я видел его.