Порочнее ада - [3]

Фирма «Э. Дж. Деспард», небольшое семейное предприятие с допотопным заводиком в маленьком городке на юге Джорджии, после второй мировой войны переключилась на разработку и производство синтетических пластмасс, и в настоящее время владела многочисленными предприятиями не только по всей стране, но и в Европе. В немалой степени стараниями Джоса Деспарда головной офис, равно как и выпестованное детище Деспарда — отдел исследований и внедрения — были переведены из Джорджии в Майами, точнее — в промышленный район на необжитом побережье между Майами и Северным Майами. Здесь и климат был мягче, и океан — рукой подать, а кроме того, имелись богатые возможности для развлечений — если только знать, где их искать.

Держа путь по автостраде на восток, Деспард свернул на Сто третью улицу и покатил к северу по направлению к Майами, стараясь не превышать скорость. Выехав на Пятьдесят четвертую улицу, он миновал квартал и остановился у телефона-автомата. Позвонив, он снова уселся в машину и нажал кнопку, которая поднимала выдвижной верх — пользовался он ей крайне редко, поэтому сейчас, сидя в таком непривычном «тандерберде», чувствовал себя словно в маске.

Он направился к северу, в Эдисон-центр. Нащупав в кармане пакетик жевательной резинки, он развернул его, и отправил резинку в рот. Это тоже была маскировка. В самом деле, нечасто можно было увидеть главу одной из старейших и почтенных фамилий Джорджии с резинкой во рту.

Деспард свернул налево, к парку Эдисона, и тут же сердце его екнуло. Со скамейки поднялась девушка и, перебежав улицу, направилась к его машине. Он остановился у тротуара, поджидая её. Быстро оглянувшись по сторонам, она открыла дверцу и шмыгнула внутрь.

Девушка была совсем молоденькая, хотя во внучки Деспарду, пожалуй, и не годилась. На ней была черная футболка, короткая юбчонка и сандалии. Она тоже жевала резинку, причем так же быстро и нервозно, как Деспард. У неё были длинные черные волосы, которые ей не нравились — поэтому каждый раз, когда она сооружала новую прическу, она старалась менять и весь свой облик под стать. Но сегодня — возможно, из-за того, что позвонил Деспард так поздно, — волосы были просто распущены и ниспадали волнами на худенькие плечи. На заостренном лице девушки золотились веснушки, беспокойные глаза ярко блестели, а помады на губах было, пожалуй, многовато. Деспард ни разу не видел, чтобы она съела что-нибудь, кроме картофельных чипсов и рубленых котлет; пожалуй, она была излишне худощава. Но в этой черной маечке, подумалось ему, её маленькая грудь смотрится просто очаровательно. Порой девушке недоставало живости, но временами она просто взрывалась, как огнедышащий вулкан.

— Милый, — жалобно сказала она, когда машина тронулась с места, — ты же обещал, что не будешь так делать. А если бы папа, к примеру, заболел, сидел дома и сам подошел к телефону?

— Подумаешь. Я бы просто спросил что-нибудь вроде: «Это служба доставки Шварца?»

Она вздохнула и глубже погрузилась в мягкое сиденье.

— Боже, до чего же я балдею от этих кресел… Как в перине.

— Потому-то я их и приобрел, — с улыбкой сказал Деспард.

— Знаешь, чего мне хочется? Надеть бикини и прокатиться по Коллинз-авеню с опущенным верхом.

— Неплохая идея. Пожалуй, мы это исполним.

— Правда, давай! Я лишь однажды нечто похожее видела. Ехала блондиночка в таком купальнике, что не поймешь — надето на ней что-то или нет. Размером с почтовую марку, не больше. Посмотришь — вроде совсем голая. В таком же «берде» с красными кожаными сиденьями, это надо было видеть, ей-богу! У меня даже мурашки по коже побежали. Кстати, куда мы направляемся?

Деспард хитро покосился на нее, покручивая воображаемый ус:

— Неужто не догадываешься?

— Джоси, стоит ли? — запричитала она. — Сейчас, днем? Вспомни, на той неделе ты из-за этого опоздал в свою контору и пропустил какую-то дурацкую конференцию. Ладно — я. Скажу отцу, что собираюсь на двухсерийный боевик, да и вообще кому какое дело до меня, в конце концов? Я, правда, рассчитывала на воскресенье.

Деспард включил сигнал правого поворота.

— В том-то и беда, зайка моя — воскресенье пролетает.

— Черт! Почему же?

— Придется тащиться со всей компанией на этот мерзкий уик-энд, — с отвращением ответил он. — Уток они, видите ли, пострелять хотят. Я уже лет двадцать на спусковой крючок не нажимал. И вообще, если мне хочется утятины, я иду в ресторан и заказываю любую порцию, без всяких там выстрелов. Но приказ спустили с самого Олимпа — быть там! Похоже, нам предстоит поохотиться на более крупную дичь, чем утки. На двуногую, и в брюках.

— Да брось, Джос. В каких ещё брюках?

— Это непросто объяснить. Придется подняться затемно и стоять в грязи до потери пульса. Знаю я это болото, как же. Там москиты в два раза крупнее уток.

— Нет, я этого не понимаю! Что ж тогда хорошего, что ты шурин главы фирмы, если даже собой распоряжаться не можешь? Ты уже наработал на него в это неделю положенные сорок часов.

— Знаю, солнышко, все это очень противно. Но интересы фирмы превыше всего. Ничего поделать я не могу.

— Не надо мне ничего объяснять. Надеюсь, ты не подцепишь другую девчонку на этой тусовке?