Порфира и олива - [19]
— Марк Аврелий скончался... Порфиру императора наследует его сын Коммод!
Эта самая новость, важность коей пока еще ускользала от понимания Калликста, и стала поводом неожиданного визита всадника. Фракийца удивил тон беседы гостя и хозяина, озадачила страстность, которую друзья вкладывали в обмен мнениями относительно достоинств и недостатков нового императора, ошибки Марка Аврелия, завещавшего свою Империю девятнадцатилетнему юнцу, явно неискушенному в делах власти, только и думающему, что о цирковых забавах. Как бы то ни было, ему все едино, что Коммод, что Марк Аврелий. Его судьбу не изменят ни боги, ни императоры.
Он побрел во внутренний двор «островка», к перистилю, и уселся на свое излюбленное место у подножия фонтанчика с резной облицовкой из розового мрамора. До него доносился шум из триклиния, где хлопотали слуги, снующие взад-вперед, слышал он и неторопливые шаги Аполлония, походку, которую узнал бы, топчись там хоть целая сотня народу.
Вот уже пять лет минуло с тех пор, как он стал собственностью этого человека...
Приходилось волей-неволей признать, что его положение кажется ему теперь куда более сносным, чем в первое время. Хотя после столь прискорбного провала его попытки к бегству он мог ожидать от своего хозяина самой ужасной расправы, тот даже не высказал ему ни одного упрека. Да сверх того еще, узнав о бедах Флавии, заявил:
— Все, что ты сделал, хорошо. Отныне она будет жить с нами.
К вящему удивлению юноши непреклонный Эфесий все это одобрил. С того дня отношения фракийца и этих двоих стали быстро меняться к лучшему. С вилликусом они так никогда и не продвинулись дальше недоверчивого нейтралитета, зато Калликст стал замечать, что испытывает к старому римлянину какое-то доселе незнакомое чувство, смесь почтения и привязанности. Произошло это не без влияния Флавии. Она с самых первых мгновений проявляла к сенатору самую горячую благодарность, все время рвалась быть ему в чем-то полезной. Аполлоний, который проникся к этой живой, веселой девочке заботливым чувством, словно та была его внучкой, решил пристроить ее в ученицы к брадобрею. Калликст не без труда смирился с таким решением. Он и вправду успел привязаться к «своей маленькой сестренке». Для него она была лучом света. Неизменно будила в нем самые нежные чувства. Едва услышав об этом замысле, он сразу пустил в ход все свое влияние, пытаясь, правда, довольно неуклюже, отговорить ее.
— Зачем тебе учиться этому ремеслу? Ведь все то время, которое ты станешь проводить вне дома, меня не будет рядом, чтобы тебя защищать.
— Но я вовсе не нуждаюсь в защите, — с обезоруживающей улыбкой возразила девочка.
— А ты почем знаешь? Ты что, уже забыла Галла? А если твой наставник-брадобрей из того же теста?
— Он? Тут уж никакого риска: Кастор не любит женщин. Наверное, Аполлоний потому и доверил ему меня!
— Зато он может оказаться алчным. Чего доброго, попытается тебя умыкнуть у Аполлония, чтобы продать...
— Продать меня? Ты, похоже, не представляешь, сколько может заработать брадобрей. Среди них попадаются даже такие, которые под конец становятся почтенными всадниками или богачами!
И она робко добавила:
— А что, если и тебе выбрать это ремесло?
Калликста аж передернуло от ужаса:
— С какой это стати?
— Чтобы деньги зарабатывать, много денег, так и на свободу себя выкупишь.
— Купить себе свободу?
— В Риме так принято. Ты не знал?
Калликст и вправду понятия об этом не имел. Увильнув от прямого ответа, он спросил:
— Значит, ты для этого вздумала стать мастерицей причесок?
— Едва ли. Сейчас я не хотела бы расстаться ни с Аполлонием, ни... с тобой.
Выдержала паузу, потом заключила, глядя на него в упор:
— Сказать по правде, для меня важнее всего не провести свою жизнь, вынося ночные горшки.
— Я себе такого занятия не выбирал. Это хозяин навязывает мне его.
— Конечно, но почему бы не попросить его поручить тебе другие какие-нибудь обязанности? Он охотно согласится.
— Само собой, ведь что бы я ни заработал, все ему достанется.
— В Риме есть обычай вознаграждать заслуженных рабов. А уж Аполлония никак не назовешь неблагодарным.
Тут, отчасти от досады, а в основном из гордости, Калликст оборвал разговор. Но уже назавтра, когда он открывал ставни опочивальни сенатора, настояния Флавии снова пришли ему на ум. А поскольку все выглядело так, будто он замечтался, уронив ладони на холодный камень подоконника, а взгляд устремив на робкое солнышко, стремящееся прорвать суровое полотно туч, Аполлоний спросил:
— Ну что, Калликст? О чем задумался?
Парень сжал на мгновение кулаки, перевел дух и буркнул:
— Если бы я тебя попросил, ты дал бы мне другую работу?
Довольная улыбка тотчас озарила черты Аполлония. Ведь она повторялась в течение без малого пяти лет, эта маленькая церемония пробуждения — единственное поручение, которое юный бунтарь позволил взвалить на него. Хозяин и раб, в конце концов, привыкли к этому ритуалу, однако, в глубине души Аполлоний надеялся, что в один прекрасный день пример Флавии разбудит в юноше дух соревнования. С притворным равнодушием он осведомился:
— У тебя есть какие-то определенные предпочтения?
… Эпоха Ренессанса. Время расцвета гуманистической философии, живописи и литературы. Время, когда по Европе внезапно прокатывается волна жестоких преступлений.Кто-то хладнокровно обрывает жизни художников и скульпторов, посылая своим будущим жертвам загадочные угрожающие письма.Как остановить убийцу? Как отыскать его? Похоже, это знает лишь мальчик из Брюгге — приемный сын живописца Ван Эйка, начинающий собственное расследование…
…Перед смертью посвященный в сакральное знание иудей Абен Баруэль успел сделать лишь одно — послать ТРИ ПИСЬМА трем АБСОЛЮТНО РАЗНЫМ ЛЮДЯМ, связанным лишь жаждой поисков Высшей Истины.В каждом из писем зашифрована часть могущественной духовной тайны — тайны местонахождения священной сапфировой скрижали Еноха, которая должна привести людей к постижению Вечного…Еврейскому рабби помогут в расшифровке Тора и Талмуд…Мусульманскому шейху — Коран…Францисканскому монаху — Библия…Но по следу искателей сапфировой Скрижали, не отставая ни на шаг, идут иные искатели — агенты Инквизиции…Путь к священной Тайне открыт!..
… Крит минойской культуры. Остров, на котором некогда родилась легенда о Минотавре. Остров, где когда-то любили друг друга и погибли мужчина и женщина.… Аргентина эпохи танго. Аргентина, в которой молодой интеллектуал снова и снова видит странные сны — сны о Кноссе, лабиринте и ушедшей из жизни тысячи лет назад любимой женщине.О женщине, которая родилась снова.Надо лишь ее найти…
Первое в своем роде полное исследование Балтики как интереснейшего региона: взлет и падение величайших династий, драматические события, связанные с такими городами, как Санкт-Петербург, Стокгольм, Копенгаген, Гданьск, Ревель (Таллин), Рига и Мемель (Клайпеда), изменения, которые повлекло за собой новое мышление эпохи Просвещения, развертывание угрозы наполеоновской Франции и последствия Первой мировой войны и русской революции. Издание снабжено черно-белыми и цветными иллюстрациями, а также генеалогическими древами правящих династий и хронологическими списками событий. «Моей целью было дать общее представление об истории Балтийского региона, который объединяет различные земли, принадлежащие сейчас Швеции, Дании, Финляндии, Эстонии, Латвии, Литве, Польше, России, Белоруссии и Германии, через жизни сформировавших ее людей.
Тропы повсюду. Тропы пронизывают мир – невидимые муравьиные тропы, пешеходные тропинки и дороги между континентами, автомагистрали, маршруты и гиперссылки в сети. Как образуются эти пути? Почему одни втаптываются и остаются, а другие – исчезают? Что заставляет нас идти по тропе или сходить с нее? Исходив и изучив тысячи вариаций различных троп, Мур обнаружил, что именно в тропах кроятся ответы на самые важные вопросы – как сформировался мир вокруг нас, как живые организмы впервые выбрались на сушу, как из хаоса возник порядок и, в конце концов, как мы выбираем нашу дорогу по жизни. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Март 1919 года. Все говорят о третьей волне испанского гриппа. После затишья, оно длилось всё лето, и даже думали, что с пандемией покончено, ограничения стали очень суровы. Но, чёрт возьми, не до такой же степени! Авантюрист Джейк Саммерс возвращается из Европы после очередного дела – домой, в окрестности Детройта, где с недавних пор поселился вместе с компаньоном. Возвращается один: ловкий прошмыга (и будущий писатель) Дюк Маллоу застрял в карантине – не повезло кашлянуть на таможне. Провинциальный Блинвилль, ещё недавно процветающий, превратился в чумной город.
Князь Сергей Сергеевич Оболенский, последний главный редактор журнала «Возрождение», оставил заметный след в русской эмигрантской периодике. В журнале он вел рубрику «Дела и люди»; кроме того, обладая несомненным литературным талантом, с 1955 г. под своим именем он опубликовал более 45 статей и 4 рецензии. Наша публикация знакомит читателей с полной версией книги «Жанна – Божья Дева», которая, несомненно, является главным итогом его исследовательской и публицистической деятельности. Многие годы С. С. Оболенский потратил на изучение духовного феномена Жанны д’Арк, простой французской крестьянки, ставшей спасительницей своей Родины, сожженной на костре и позже причисленной клику святых Римско-католической церковью.
Судьба румынского золотого запаса, драгоценностей королевы Марии, исторических раритетов и художественных произведений, вывезенных в Россию более ста лет назад, относится к числу проблем, отягощающих в наши дни взаимоотношения двух стран. Тем не менее, до сих пор в российской историографии нет ни одного монографического исследования, посвященного этой теме. Задача данной работы – на базе новых архивных документов восполнить указанный пробел. В работе рассмотрены причины и обстоятельства эвакуации национальных ценностей в Москву, вскрыта тесная взаимосвязь проблемы «румынского золота» с оккупацией румынскими войсками Бессарабии в начале 1918 г., показаны перемещение золотого запаса в годы Гражданской войны по территории России, обсуждение статуса Бессарабии и вопроса о «румынском золоте» на международных конференциях межвоенного периода.
В представленной читателю книге журналиста, писателя и профессора EPFL (Федеральной политехнической школы Лозанны) Эрика Хёсли соединилось профессиональное, живое перо автора и его страсть к научной работе. Подробно и глубоко он анализирует историю, которая, по его мнению, превосходит любой вестерн – великий поход в Сибирь и завоевание русского Севера. Перед нами не только архивные страницы этой эпопеи, – хотя фактическая сторона дела написана очень скрупулезно и сопровождается картами и ссылками на архивы и документы, – но интерес автора к людям: их поступкам, мотивам, чувствам, идеям и делам.