Порченый - [26]

.

Жуков на секунду замер, а затем молча продолжил наматывать бинт. Закончив, он поднял перчатку из лужи и натянул ее на руку.

– Меня предали, – сказал он. – Но звания им у меня не забрать. Я останусь героем Тивии, что бы со мной ни сделали.

– Я не понимаю, – покачала головой Галия.

– Звание героя Тивии – высочайшая награда моей страны. Ты слышала о Тивии? Это красивая страна, полная чудес, но в то же время необычная, непростая страна, страна, которой правит ее народ, но правит не всегда себе во благо. А я поклялся помогать этому народу, поклялся бороться за его права и его образ жизни. Я сражался с несправедливостью, даже когда власти закрывали глаза. Я боролся за каждый город – Тамарак, Калтан, Дабокву… даже за Самару и Яро на севере. И люди любили меня.

– Ты сказал, что тебя предали?

Жуков наклонил голову.

– Да. Я сказал, что Тивия – необычная страна, и это действительно так. Когда-то ею управляли принцы, но теперь на их место пришел совет представителей, выбираемых жителями разных регионов. Этот совет, в свою очередь, управляется триумвиратом – верховными судьями, старший из которых является главным. Как раз на верховных судей я втайне и работал. Будучи героем Тивии, я стал просто инструментом. Моя задача заключалась в поддержании равновесия. Граждане Тивии должны быть счастливы и верить в то, что есть человек, который стоит вне системы, борется за их благополучие, отстаивает справедливость. Что рано или поздно настанет день, когда мои усилия приведут к возвращению принцев Тивии. Главное, чтобы народ был счастлив. И никто не высовывался. Но все, что я делал, я делал для верховных судей.

– И что, они повернулись к тебе спиной?

Жуков снова сделал паузу и медленно кивнул.

– Я перестал быть им полезен. Я был пешкой в их руках. Я принадлежал им. Выполнив свою задачу, я стал им неугоден. Они не могли позволить мне остаться среди народа и отправили меня в лагерь в Ютаке, в ледяное сердце нашей страны.

Галия почувствовала, как ее губы сами собой растягиваются в улыбке. Сложив руки на груди, она наклонила голову набок.

– То есть ты утверждаешь, что тебя отправили в тюрьму? В Тивии?

Жуков кивнул.

Уголки губ Галии против ее воли поползли вверх.

– Но это невозможно. Всем известно, что никто никогда не сбегал из тивианской тюрьмы. Тюрьмы находятся среди тундры, среди снега и льда. Оттуда никому не выбраться. Это каждый знает.

– И все же, – сказал Жуков, разводя руками, – я здесь.

Галия изогнула бровь.

– Тогда ты лжешь.

Теперь уже Жуков наклонил голову и поднял руку, которую недавно обнажал. Теперь на ней снова была толстая кожаная перчатка.

– Об этом я тоже лгу? – спросил он. – О метке, которая выжжена у меня на коже? О силах, которые я тебе даровал?

Нервы Галии дрогнули при первом же упоминании о силах. Она прикусила губу и кратко кивнула.

– Значит, ты первый – и единственный – человек, который сбежал из Тивии, – сказала она. – Как тебе это удалось?

Жуков повернул руку и взглянул на тыльную сторону ладони, хотя из-за его огромных красных очков нельзя было сказать наверняка, куда смотрят его глаза. Затем он медленно опустил руку.

– Трудовой лагерь в Ютаке – страшное место, – ответил он. – Там были надзиратели – военные, которых направили управлять лагерем. Само собой, никто не называл их надзирателями. В них не было нужды, как и в стенах. Нашими тюремщиками были снег и лед.

Галия опустила глаза и посмотрела на искаженное отражение Жукова в луже на полу бойни.

– Работа была непосильной, – продолжил Жуков. – Она… убивала нас. Ты права, никому прежде не удавалось бежать. Никто и не выходил на свободу – в Ютаку отправляли навсегда. Даже самый краткий срок там приравнивался к смерти. Тяжелый труд убивал любого раньше, чем истекал его срок. Но по ночам мне снились сны, – продолжил он. – Я видел звезды, которые кружились на небе и светили синим светом. Сны снились мне каждую ночь. С годами этот синий свет менялся, становился все темнее. Потом он сменился желтым, затем оранжевым, затем красным – это был огонь, я видел великий пожар. И…

– Погоди, тот самый Великий Пожар? – удивилась Галия.

Жуков сделал паузу, а затем продолжил, явно решив не обращать внимания на восклицание Галии.

– И из этого огня вышел человек. Он говорил со мной, и я слушал. Он рассказал мне многое – раскрыл мне тайны вне времени, тайны, которые легли в основу нашего мира. Той ночью, проснувшись, я обнаружил на руке эту метку.

Он снова поднял руку.

– Эта метка дает силу, Галия. Так я сбежал. Она помогла мне пересечь тундру и бескрайние поля голубого льда, прозрачного, как стекло. Именно там я узнал, как использовать свои способности: я мог переноситься при помощи отражений, проецировать их одно на другое, третье, четвертое и так далее. Я сумел преодолеть ледниковую долину, переходя от одного отражения к другому. И обрел свободу.

Он повернулся к Галии. Ее взгляд скользнул от его отражения в воде к собственному отражению в его очках.

– Но ты уже не в Тивии, – сказала она, не в силах отвести глаз от его лица. – На тебе до сих пор лагерная одежда? Снежные очки, шинель…

Жуков рассмеялся. Низкий смех, вырвавшийся из его широкой груди, чуть приглушался шарфом.