Пора предательства - [5]

Он толкнул покосившуюся дверь…

…и очутился среди яростного, слепящего вихря.

Пернатые тени били его по голове и вскинутым в попытке защититься рукам. Острые клювы и когти разрезали воздух, проносясь мимо молодого рыцаря к бойнице на лестнице. Он пригнулся и чуть не упал с площадки — несметное множество птиц кружило меж укреплений Баррстон-Уоллса. Скворцы.

Наконец Дьюранд остался сидеть на лестнице в ореоле снегопада из кружащих в воздухе перьев.

— Прах побери!

Похоже, все скворцы на десять лиг вокруг избрали эту башню своим насестом и забились сюда переждать дождь.

Дьюранд вошел в выбеленную комнатку, устланную соломой и перьями, а оттуда поднялся по стремянке к люку среди балок потолка.

В дождливом сумраке земля на много акров за стенами замка ощетинилась едва видимыми копьями деревьев. Дьюранд прислушивался к темному молчанию Майденсбира внизу, как вдруг сгусток тьмы совсем рядом ожил и пронзительно закричал.

Рыцарь отпрянул к люку и выставил меч. У самой двери отчаянно вопил какой-то человек — брыкающийся комок острых белых локтей и коленок. Дьюранд едва не свалился с лестницы.

— Адово полчище! — прорычал молодой рыцарь.

Похоже, его слов — и грозно маячившей фигуры самого Дьюранда на черной башне — оказалось больше, чем мог вынести вопящий. С невнятными воплями белое существо метнулось к краю укреплений, точно собираясь броситься вниз.

— Что ты делаешь?

— Я Освальд. Смотритель!

Дьюранд вспомнил.

— Ах да, Освальд…

Он вскинул руку — отчасти пытаясь успокоить старика, отчасти же — чтобы сохранить равновесие.

— Не надо было тебе сюда приходить, — заявил Белый Освальд.

— Что уж теперь. — Дьюранд потер шею. — А как ты прошел мимо гнусных птиц?

— Птиц?

— Там, внизу.

Белый Освальд скорчил недовольную гримасу.

— Я смотритель.

— Ты не спускаешься вниз?

— Я смотритель.

— Ну конечно. Какой я болван, что забыл.

Дьюранд развел руками и сел на пол. Бешеное биение сердца постепенно успокаивалось.

— А не мог бы ты меня на некоторое время оставить? Я должен проверить маяк. У тебя есть топливо?

— Здесь.

Крыша башни была почти пустой, если не считать массивной железной жаровни. Бледный смотритель схватился за ножку жаровни и показал на кучу вязанок — таких гнилых, что они напоминали свертки серого ветхого ковра.

— Отлично, Освальд. А теперь почему бы тебе не спуститься вниз и не проверить, вдруг ты сумеешь найти сухих дров, а? Ручаюсь, внизу где-то должен быть склад. Принесем сюда сухих дровишек, вот и славно выйдет.

Освальд чуть ослабил хватку на ножке жаровни.

— Давай, — продолжал Дьюранд. — Дрова. А то эти старее самой «Колыбели». А без огня что за маяк? Король велел его зажечь.

— Король?

— Гнилье гореть не будет.

Белый Освальд затряс головой и, бросив последний настороженный взгляд на Дьюранда, затрусил вниз по лестнице.

Дьюранд вновь набрал полную грудь воздуха, глядя вниз, на Майденсбир, и повернулся к жаровне. Кучка растопки в ней при ближайшем осмотре оказалась сплошной гнилятиной.

— Не стоило мне вообще приезжать в Баррстон, — пробормотал он. После Тернгира ему следовало позаботиться о том, чтобы их с женой лорда Ламорика разделяло не менее ста лиг. А вместо этого он скакал день-деньской по темным кабаньим тропам вокруг манора, стараясь держаться подальше от случайного искушения — взглядов украдкой, касаний рукавами в узких переходах Баррстон-Уоллса. Более отважный и крепкий духом человек еще в Тернгире распростился бы с Ламориком, Дорвен и остальными и ногой не ступал бы на порог Баррстона. А теперь Дьюранду предстояло заточение со всеми ними на одном корабле, где даже укрыться-то нельзя.

— Будь проклята моя глупость!

Вообще-то Дьюранд подумывал поговорить с Конзаром. Такой бывалый боец, как капитан, уж, верно, найдет, куда продать его меч — как только дороги высохнут. Конзар сражался на турнирах Эрреста, когда большинство нынешних рыцарей были еще мальчишками. А ведь всегда лучше скакать бок о бок с тем, кому ты доверяешь.

Впрочем, для подобных рассуждений было уже поздно. Приходилось задумываться: а хотел ли он уйти на самом-то деле, не собирался ли, в глубине души, крутиться вокруг Дорвен всю жизнь, томясь от безнадежной любви, пока вечная сырость Баррстона не сведет его в могилу?

В люке возникла голова Освальда. Смотритель пытался пропихнуть наверх здоровенную корзину с дровами, белое одутловатое лицо подергивалось от натуги.

Дьюранд взял у него корзину.

— Давай.

По-хорошему, в корзину для дров влезло бы еще вязанок пять. Но широкие, как лопатки пекаря, руки Освальда уже дрожали.

— Следующую корзину потащим вместе, ладно? Ты должен быть в форме, чтобы тебе хватило сил поддерживать огонь, когда настанет срок.

Когда они закончили таскать дрова в башню, было совсем поздно. Дьюранд отправил Белого Освальда вниз, погреться у огня, пока поварята топят жир. Если полить им старые дрова, они уж точно зажгутся. Вот принести наверх еще жира — и все, можно на боковую.

Сегодня вечером он таскал дрова и топил сало. А завтра в это время они будут на пути к самому сердцу Древнего Эрреста. Дьюранд представил себе короля Рагнала, похожего на плененного льва, в тяжелых одеяниях, расшитых золотом и драгоценными камнями, точно «Книга Лун» самого Патриарха. Вспомнил Владычицу Гесперанда. Вспомнил, как она явилась на Великий Совет, подобно какой-нибудь Небесной Силе, чтобы восстановить закон. Вспомнил ярость Радомора, героя Хэллоудауна и узурпатора трона герцога Ирлакского.