Пора по домам, ребята - [13]

Шрифт
Интервал

Родак вместе со своим взводом с самого утра был занят ремонтом шлюза на отводном канале, соединяющем искусственное водохранилище с речкой. Из-за прошедшего недавно ливня поднявшаяся в водохранилище вода заливала озимые, что могло привести к гибели более десятка гектаров посевов. Проезжавший мимо Таманский сразу же сориентировался в обстановке, велел починить дамбу и спустить воду. Талярский поручил эту работу взводу Родака. Канал был, правда, не очень широким, всего несколько шагов, но зато глубоким. Самым трудным было поднять железобетонную заслонку, которая весила, наверное, тонны две. К этому надо добавить сильный напор воды и неуверенность: заминирована дамба или нет? Вызвали саперов, они потыкали своими «щупами», послушали попискивание миноискателей, но точного ответа дать не смогли.

— Ну и что? — спрашивали солдаты.

— Э, вроде нет.

— Давай точно: заминировано или нет? — не выдержал Родак.

— Пока ничего не обнаружили. А там черт его знает, ведь немец хитер.

— Ты мне зубы не заговаривай, а говори прямо: есть мины или нет? — обозлился и Гожеля.

— Вроде нет. Не прослушиваются.

— Из тебя такой же сапер, как из козьей задницы труба. Это-то я и без тебя знаю…

— Ну ты, думай, что говоришь. Я же тебе сказал, что не прослушиваются, а у тебя уже от страха поджилки трясутся.

— У меня?

— Я свое дело сделал. А ты стоишь и глотку дерешь.

— Спокойно, ребята, — положил конец спорам Родак. — Раз специалисты говорят, что мин нет, мы должны им верить.

— Тогда пусть вместе с нами берутся за эту чертову работу.

— А ты, сапер, написал хотя бы: «Мин нет». Что, писать не умеешь?

— Очень тебе поможет его писанина.

Никто и словом не обмолвился о Ковальчике, но Родак прекрасно знал, о чем думают и чего опасаются его бойцы: Ковальчик погиб в каких-то ста метрах от этой дамбы. К саперам у него тоже не было замечаний, поскольку они что могли — то сделали. Не полезут же они в воду, у них даже нет водолазных костюмов. Могут же быть мины-ловушки? Конечно, могут. Но ведь его прислали сюда со взводом не философствовать, а выполнять конкретное задание. Как к нему подступиться?

— Товарищ старший сержант, мин, наверное, там действительно нет. Но на всякий случай, для безопасности, мы можем взорвать дамбу, причем мигом, — предложил один из саперов.

— А как?

— Подложим пару тротиловых шашек — и дело с концом.

— Он прав, товарищ старший сержант.

— Вода сойдет.

— Война закончилась, незачем рисковать… — Предложение сапера поддержало несколько солдат из его взвода. — Так будет безопаснее и проще.

Не успел Родак ответить, как в разговор вмешался молчавший до сих пор Тридульский.

— Говоришь — пару тротиловых шашек — и дело с концом? — накинулся он на сапера. — Ишь ты, умник какой нашелся. А зачем люди на этом поле каналы рыли, дренаж делали? Зачем надрывались, сооружая дамбу? Да затем, чтобы поле хлеб родило. А он пару тротиловых шашек. А ты построишь потом такую дамбу?

— А на кой черт мне сдалась эта дамба. Я не знаю даже, останусь ли здесь до завтра, а погибать неохота. Думаю, и тебе тоже.

— Гляди, какой философ нашелся!

— Что ты прицепился ко мне с этим философом? Я только сказал, что можно сделать. Не хотите — не взрывайте.

— И не взорвем. Поднимем, как положено, заслонку, и все. — Родак не успел и слова вставить, как немолодой уже Тридульский с резвостью и ловкостью, о которой сержант даже не подозревал, подбежал к дамбе и не спеша перешел на другую сторону. Осмотрел подъемный механизм и, как ни в чем не бывало, вернулся к своим. — Поржавел весь механизм, но попробовать стоит. Может, и поднимется.

Они провозились со шлюзом чуть ли не до самого вечера. Прикидывали так и сяк, смазывали, стучали, разбирали и собирали подъемные рычаги, сменили толстые цепи. Пытались привести механизм в действие, ругались на чем свет стоит. Ничего не выходило. Курили. Пробовали еще и еще раз. Пока наконец не раздался скрежет, что-то заскрипело и по-шло! Широкий, сильный поток воды с грохотом ринулся в бетонное русло канала. Вода с затопленных участков поля исчезала на глазах. На том месте, где минуту назад стояла еще вода, появились бледно-зеленые, молодые всходы озимых. Усталые, перемазанные, но явно довольные результатами солдаты усаживались где попало, закуривали, болтали, шутили:

— …Смотрю, а Тридульский чешет по дамбе, как циркач. Признайся, струхнул, а?

— Понимаешь, боялся свалиться в воду, мало того, что она мокрая и холодная, так я еще плаваю как топор. На, сапер, закури. А ты, оказывается, парень ничего, ушлый, только от войны надо понемногу отвыкать. Тебе бы только взрывать и взрывать. Хватит, постреляли.

— Не беда, на пасху настреляюсь из петард.

— А как спокойно вокруг, а?

— А тихо-то как! Ночью от этой тишины спать не могу. Не то что в Берлине, где собственного голоса не слышал.

— А мне самолетов не хватает. Ну и выли, как черти. Я всегда их боялся.

— Смотрите, сколько на полях всякого железа. И все это придется убирать.

— А земля, как погляжу, здесь неплохая.

— Холоднее, чем у нас. Середина мая, а хлеба только взошли.

— А ты откуда родом?

— Из Люблинского. Там у нас сейчас наверняка все уже взошло, да еще как!


Еще от автора Збигнев Домино
Польская Сибириада

Збигнев Домино родился 21 декабря 1929 года в Кельнаровой. Прозаик, автор более десяти сборников рассказов, репортажей — «Блуждающие огни», «Золотая паутина», «Буковая поляна», «Кедровые орешки», «Пшеничноволосая», «Шторм», «Врата Небесного покоя», «Записки под Голубым Флагом». Проза Збигнева Домино переводилась на русский, украинский, белорусский, болгарский, словацкий, грузинский, казахский и французский языки. Далеким предвестником «Польской Сибириады» был рассказ «Кедровые орешки».


Блуждающие огни

Автор книги — известный польский писатель. Он повествует о борьбе органов госбезопасности и Войска Польского с реакционным подпольем, о помощи трудящихся Польши в уничтожении банд и диверсантов, связанных с разведслужбами империалистических держав.Книга представит интерес для широкого круга читателей.


Рекомендуем почитать
Кенар и вьюга

В сборник произведений современного румынского писателя Иоана Григореску (р. 1930) вошли рассказы об антифашистском движении Сопротивления в Румынии и о сегодняшних трудовых буднях.


Брошенная лодка

«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…


Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.


С высоты птичьего полета

1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.


Три персонажа в поисках любви и бессмертия

Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с  риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.


И бывшие с ним

Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.