Попытка контакта - [19]

— А то я могу в другой раз. Я, собственно, шел мимо. Дай, думаю, загляну.

— Хорошо, что зашел. Я ждал тебя.

— В самом деле?

— Да.

— Ну отлично! Тогда вхожу. — И я шагнул через порог, не выпуская из рук дрына.

Номер был как номер — обычный, одноместный, с широкой тахтой, письменным столом и двумя креслами. Поверх тахты было накинуто смятое покрывало. На столе стояли початая бутылка вина, блюдце с конфетами и пепельница с окурками. Окно открыто; утренний ветер раздувал шторы.

Я сразу устремился к столу со словами:

— Ага, вино! Повезло мне! — И буль-буль, налил себе полстакана.

— А меня спросить надо? — услышал я голос отца за спиной.

Я быстро обернулся.

— Ох, забыл! Извини. Можно?

— Нельзя, — хмуро ответил он. — Нечего дуть с утра. Впрочем, черт с тобой. Можно!

— Так и знал, что разрешишь, — засмеялся я. — С тобой легко, отец. Никаких запретов, никаких моралей.

— Запреты не помогают. Я рассчитываю на твои мозги. Есть они у тебя?

— Вчера были.

— Если есть, я спокоен. А нет — никакие мои табу не помогут, ясно тебе?

— Хорошо объяснил. Молодец, — сказал я.

— Вот так! — утвердил он, и лоб его разгладился. — А теперь сними трубку и позвони матери.

— Я уже звонил. Не отвечает.

— Когда?

— С полчаса назад.

— Позвони еще. Она паникует.

— Мать всю жизнь паникует. Мог бы знать.

— Ее можно понять. Ты не подарок. — Он подошел ко мне вплотную. — Как объяснить твой вчерашний бзик? Почему ты орал на меня? Чем тебе не понравились мои деньги?

— С деньгами я маху дал. Погорячился. Отдашь назад?

— Отдам.

— Ну-у, отец, — протянул я восхищенно, — ты молоток! Даже не спрашиваешь, зачем нужно. А мать устроила бы инквизицию, отобрала бы последний трояк.

— Может, так и надо.

— А кричал потому, что не люблю, когда мне затыкают рот. Тем более кляпом.

— Ты нес ахинею. Взвинтил мать. Меня разозлил.

— Тебя тоже?

— А ты как думал?

— Я думал, у тебя крепкие нервы. Закаленные в жизненной борьбе.

— Выходит, нет.

Мы смотрели друг на друга и улыбались. Честно говорю, мы оба улыбались.

— Мог бы успокоить мать, — проговорил я после паузы.

— Каким образом, малыш?

«Малыш»!

— Ну, сказал бы, что я у тебя. Что тебе стоило?

— Не люблю врать. Да это ее не успокоило бы. Наоборот.

— Правильно, отец! Ты мощный психолог. Помнишь, как я провожал тебя в Свердловске?

— Конечно! — откликнулся он, и его лицо совсем просветлело.

— Ну вот, я тогда вернулся домой из аэропорта, а мать знаешь что сделала? Заставила меня принять ванну.

— Ну и что? — спросил он недоуменно.

— Не понимаешь?

— Нет.

— Ну, ты даешь! Это же была дезинфекция после встречи с тобой. Понял теперь?

Он застыл, лицо окаменело. Потом отошел к окну и оттуда сказал негромко и задумчиво:

— Зря она так. Зря.

Тут раздался громкий стук в дверь. «Войдите!» — закричал отец, и на пороге появился — кто бы вы думали? — я даже своим глазам не поверил… но это был он, Игорь Петрович Леонов, отчим Поли.

Похоже, отец был поражен этим явлением не меньше, чем я.

— Могу войти? — отрывисто спросил гость.

Он был в сером костюме, при галстуке, через руку перекинут светлый плащ, в другой руке «дипломат» — седой, солидный, представительный до жути, блин-компот!

— Входите, — буркнул отец. — Если есть пропуск. Если нет, я вам не завидую. Дежурная — мегера.

— Плевать мне на пропуск! — круто заявил отчим Поли, входя в номер.

— Садитесь, — предложил отец. — Это мой сын.

— Мы уже знакомы. Встречались. Имел честь, — сухо и отрывисто проговорил Леонов.

— Да и я тоже имел честь, — сказал я и поклонился, как шут гороховый.

— Константин! — повысил голос отец. — Одно из двух: или сидишь и молчишь, или погуляй в коридоре. Выбирай!

— Сижу и молчу.

— Сиди и молчи!

— Я бы предпочел поговорить наедине, — сказал Леонов, и только тут я увидел, что он взбешен. Губы у него подрагивали, ноздри крупного, породистого носа раздувались.

— У меня нет тайн от сына, — ответил отец. — Ты не болтун, надеюсь? — взглянул он на меня.

— Могила, отец!

— Видите, Игорь Петрович, могила, — усмехнулся он. — Давайте! Что у вас?

— Хорошо. Пусть сидит. Я пришел вот зачем. Я хочу знать, — заговорил Леонов, еле сдерживаясь, — кто дал вам право вмешиваться в мои семейные дела? Кто вам позволил наушничать у меня за спиной?

Сразу стало тихо. У отца усмешка исчезла с губ. Плечи под тонкой спортивной рубашкой напряглись.

— О чем речь? — резко спросил он. Леонов тяжело задышал.

— Не валяйте дурака! Вы знаете, о чем речь! Встречались вчера с дочерью?

— Да, встречался. Дальше!

— Да, встречались. Днем! А вечером она устроила мне сцену. Закатила настоящую истерику. Вела себя в высшей степени хамски. Назвала меня ханжой и ретроградом. Обвинила во всех смертных грехах. Это как понять?

— А при чем тут я?

— Ваша работа! Ничего подобного она себе не позволяла. Но приезжаете вы, беседуете с ней — и она как с цепи срывается.

— Я виделся с Полей полчаса. Затем уехал в аэропорт. О вас не было сказано ни слова.

— Вранье! Не верю вам!

— Полегче, Игорь Петрович, — сумрачно предупредил отец.

Мне захотелось заорать «брэк!», как рефери на ринге, когда боксеры применяют недозволенные приемы. Но они, похоже, про меня забыли. Стояли друг против друга и мерились взглядами.