Поплачь о нем, пока он живой - [20]
— Бука, — ласково засмеялась Любава и подлетела к нему, вновь ненавязчиво взяв его за руку. — Домой бы пора… то есть к Морелейму.
— Ты знаешь, где он находится? — ехидно поинтересовался Бьёрн, пытаясь высвободить руку, но на этот раз — почему-то без большого энтузиазма. — Ты знаешь, куда идти?
— Так ты ж сам говорил: спросим, — Любава глянула на него, не отпуская его ладонь и не давая ему высвободиться. — Язык-то до Киева доведет! Сейчас и спросим.
Через минуту она остановила ближайшего человека и спросила, как идти к дому Морелейма. Тот сразу указал им нужную улицу, и уже через полчаса они завидели издалека знакомый сад.
— Ну вот и пришли, — улыбнулась Любава. И, вдруг вспомнив, спросила: — Кстати, а почему ты себя Гилрэдом назвал?
— Не хочу, чтобы меня узнали. В Северных Вратах Бьёрн один, и он король, — пожал плечами тот. — Не нужно, чтобы они знали.
— А что в этом такого страшного? — удивилась Любава. Она знала, что сейчас не обойдется без ехидства, но искренне не понимала, что Бьёрном двигало, поэтому спрашивала. — В Засолнечном княжестве тоже только одна Любава и она княжеская дочь, и что с того?
— Не. Хочу. Чтобы. Меня. Узнали! — повторил Бьёрн. — Я король, понимаешь? А если они узнают, кто я, то меня потащат во дворец! Официальный прием, почести как положено, а как ты успела заметить, я этого не люблю! Что ещё не ясно?!
Не в этом, ох не в этом на самом деле причина. Не стали бы в этом городе устраивать официальных приёмов для короля: здесь все равны и свободны. Но ведь не только королевским титулом славен Бьёрн Угрюмый…
— Да тише ты… Раскричался, ишь, — Любава выпустила его руку и отошла на пару шагов. Крик его был обиден, и девушке стоило огромного труда не выплеснуть обиду на Бьёрна. — Ночь кругом, а он кричит…
Он притворно всплеснул руками и пошел к дому. Любава последовала за ним.
— Ой, загулялись гости, — встретил их с улыбкой хозяин. — Провожатый вернулся, а гостей нет да нет…
— Да, а провожатый вам не сказал, что бросил нас посреди незнакомой улицы, а сам удрал куда-то? — буркнул Бьёрн.
— Да? — удивился хозяин. Оглянулся куда-то, где, видимо, находился Лалерийн. — Поговорю я с ним… Извинения мои примите да проходите, комнаты вам готовы.
— Благодарствуем, — вступила в разговор Любава. Улыбнулась. — Не ругайте Лалерийна особо, хорошо? Он не со зла…
Морелейм улыбнулся девушке в ответ и кивнул.
— Ну, идите отдыхайте тогда.
Гости последовали совету.
Утром, когда Любава проснулась и спустилась вниз, все уже позавтракали и столовая была практически пуста, только на столе была оставленная для девушки еда, да стоял, глубоко задумавшись, в пол-оборота к окну, Морелейм. Бьёрна нигде видно не было.
— С добрым утром! — звонко воскликнула девушка. Морелейм вздрогнул, обернулся и кивнул. Любава подошла к столу. — Как я сегодня поздно… А где Гилрэд?
Она едва успела себя одернуть, чтобы не назвать Бьёрна его именем.
— Он у лекарей, — хозяин с тяжелым вздохом снова отвернулся к окну. — До конца мы его, конечно, вылечить не сможем — перелом старый слишком, но управлять он рукой сможет лучше, чем раньше, да ещё сильно донимать его больше не будет. Да ты садись, ешь, для тебя оставлено.
— Спасибо, — девушка улыбнулась и села. Принялась за еду. — Хорошо, что он ей теперь управлять сможет, а то мне на него аж смотреть жалко, как он мается…
На этом она замолчала: еда отняла все её внимание. Когда же она снова вернулась к миру вокруг, опустошив тарелку подчистую, хозяин стоял все в той же позе и только едва заметно качал головой. Любава сдвинула брови: чутье ей подсказывало, что что-то случилось.
— Морелейм, — тихо позвала она. Хозяин чуть обернулся. — Простите, коли не в свое дело лезу, но вижу я, случилось у вас что-то.
— Случилось, — он помолчал, думая, рассказывать или нет, но тут ему в голову пришло, что девушка может помочь. — У Лалерийна мать умерла.
Девушка молчала, не зная, что сказать. Что тут скажешь? Даже выражение сочувствия прозвучит как лицемерие…
— Простите, — только и произнесла она.
— Ничего, — хозяин помотал головой, будто пытаясь отогнать душившие его мысли, и продолжил: — Понимаешь, Любава, мы бессмертны. Вы, люди, любите говорить, что ничего вечного нет, но это не совсем так. Я живу на этом свете уже несколько тысяч лет, я многое повидал. А Лалерийну всего пятьдесят три года. Его мать — человек, про отца никто ничего не знает, она предпочитала молчать и теперь унесла эту тайну с собой… Она прибилась к одному из наших караванов, идущих сюда, и осталась жить с нами. Мы ни о чем не спрашивали, а она особо не рассказывала… Она воспитала своего сына так, что он ничего не знает о людях. Что вы смертны, подвержены болезням… Мы не перечили. И теперь я в тупике. Я не знаю, как ему объяснить, что она умерла…
Любава сложила руки на коленях, вздохнула. Закрыла и снова открыла глаза. Она вспомнила, как год назад её позвал к себе отец и, взяв за плечи и глядя в глаза, сказал, что их мама больше никогда не придет домой… Она хорошо помнила, что даже не могла плакать, её только затрясло, как в лихорадке, и оглушило этим огромным горем. Отец прижал её к себе, что-то говорил, успокаивал, хотя у самого по щекам текли слезы… А потом попросил её самой сказать брату об этом. И она не знала, как это сделать, так же, как и Морелейм…
Я всегда была с вами, Стражи и Хранители, — той частичкой себя, которая постоянно боролась, благодаря которой я сегодня не отступила и дралась наравне с вами. Я всегда была и буду с вами…
Наша судьба — рядом. Просто иногда нам нужен лишний толчок, чтобы мы ее увидели.
Юная Рита училась, общалась, жила. Но с приходом одного шамана все встало с ног на голову. Она вернулась домой. Заняла свое место в Кругу Тринадцати. Однако что-то не давало ей повода сидеть спокойно, и она постоянно вляпывалась в истории. И теперь ее мучают только три вопроса: зачем уничтожать Круг Тринадцати? Кто такой шаман Жинн и каким боком-припеком здесь ее бывший ректор? И кто же все-таки любит Риту, не обманывая? Закончено, но почти не редактировано.
Найти бабулю, догнать мечту и уничтожить проклятие — таков мой девиз на ближайшие полгода. Но как быть, если бабуля сбежала неизвестно куда, мечта махнула хвостом, а с проклятием вообще полное недопонимание — то ли оно есть, то ли его нет? Ринуться в гущу событий? Да мы всегда пожалуйста! Оказаться у эльфов? С превеликим удовольствием! Стать ведьмой? Как нечего делать! И не буду я эльфийской наследницей, если девиз мой не станет планом!
Штуковина, которую я нашёл на улице, оказалась пультом для перехода. Я принёс её домой и, нажав красную кнопку, переместился в первобытный мир брутальных воинов, сумасшедших шаманов и опасных существ. В мире, где жизнь ценится не дороже хорошего кинжала, нужно быстро думать и решительно действовать, ну а если на тебя повесили пожирающее проклятье, то придётся согласиться на всё, лишь бы выжить… Обычная жизнь стала для меня смертной скукой, пока не всплыли подробности о находке. Что же такое — этот пульт для перехода? И что случилось с тем парнем, который его потерял? .
Замкнутые в одном пространстве непримиримые враги никогда не смогут понять друг друга. Сумеет ли жестокий Наг, уничтоживший семью юного Ависа, выполнить задание до конца и свернуть хрупкую шею беглеца? 18+.
Парень из клуба был достаточно необычным. Красив, но давно не сопляк. Умён, но до грубого неприветлив. Неподходящие вещи и отсутствие косметики никак не вписывались в обстановку закрытого клуба… и всё же здесь он был своим. Альф игнорировал, попивая свои разноцветные коктейли, но со мной ушёл на пятой минуте разговора. Шлюха? Клофелинщик? Наркоман? Не первое, не второе и не третье.18+.
Бескрайние равнины, горы и дебри, могучие города Варнена остались позади, и отряду путешественников предстоит столкнуться с таинственной частью мира Инри. Нечто забытое, в глубине сокрытое, как и не бывшее, но вновь ожившее…. Могучая дикая природа, скрывающая в себе древних таинственных существ, и очень старая незавершённая история частью которой невольно становятся путники. Испытание на прочность на пределе сил и некто действующий стремительно и беспощадно. Всё это ожидает Вас во второй части трилогии.