Поплачь о нем, пока он живой - [19]

Они пробродили до самого вечера. Солнце уже начало клониться к закату, когда Лалерийн в очередной раз остановился, отпустил руку Любавы и, кивнув куда-то за её спину, бросился бежать по улице дальше и вскоре скрылся из виду.

— Ой, — ошарашенно сказала Любава. Повернулась к Бьёрну. — И что это значит?

Он проводил парня долгим задумчивым взглядом.

— Леший его знает… Тирлейм же предупреждал, что он «существо» легкомысленное… — на самом деле он был очень рад исчезновению Лалерийна. Он был каким-то по-детски радостным и наивным, и это раздражало Бьёрна… Он резко оборвал свои мысли, потому что привык быть честным с собой. На самом деле его коробило, что парень держал Любаву за руку, с улыбкой заглядывал ей в глаза…

— Да, он забавный… — Любава ласково улыбнулась. — Как ребенок совсем… И куда нам теперь идти? До замка дойдем, а дальше куда?

— Может, встретим кого, спросим. Судя по дому, нашего хозяина тут должны знать многие, — отрешенно предположил Бьёрн, на самом деле больше занятый своими мыслями. Как быстро, всего за два дня, эта девушка стала для него кое-что значить, как быстро он к ней привязался, именно привязался, нечего себя обманывать, что просто несет за нее ответственность! Да разве можно остаться равнодушным к этим озорным глазам, к самодостаточности молодой девушки? Да, в конце концов, к её желанию помочь, к её заботе!.. Он согласился быть один, но как это оказалось сложно… Его защита готова была лопнуть и оставить его на коленях у ног Любавы… Но он никогда не покажет свою слабость. Не этому его учили.

Из раздумий его вывел её заливистый смех. Девушка смеялась, то и дело подскакивая от веселья вверх, и смотрела на Бьёрна веселыми огоньками глаз.

— Ой, Бьёрн, — наконец выдохнула она, — видать, судьба нам с тобой плутать! Второй раз уже блуждать приходиться!

— Да уж, привалило счастье, — криво усмехнулся он в ответ. — До встречи с тобой, ну ей-богу, ни разу в жизни не заблудился, а с тобой!.. Наверное, у тебя особый талант…

— Ну да, чуть что — так сразу я! — Любава шутливо сдвинула брови, но тут же улыбнулась, широко и радостно. — Всю жизнь в лесу гуляла, в незнакомые места заходила, по граду бродила одна — и ничего! У нас с тобой у обоих талант…

Бьёрн неопределенно хмыкнул, развернулся и пошел к замку. А как хотелось улыбнуться в ответ…

Любава пошла вслед за ним, но потом, не в силах сдержать вдруг обуявшего её веселья, забежала вперед и начала тихонько напевать, по своему обыкновению, какую-то веселую наивную песенку из детства. Так они шли — Любава впереди, Бьёрн сзади — до темноты, и только уже в потемках добрались до площади перед замком, а там…

— Ой, Бьёрн… — восхищенно прошептала Любава, останавливаясь.

А на площади был праздник! Звучала музыка, вспыхивали разноцветные огни, нарядные жители города весело танцевали, держа в руках какие-то длинные планки с лентами на концах и ветвями с листьями. Волны веселья буквально захлестывали Любаву, она задыхалась от восторга и желания присоединиться к танцующим…

— Бьёрн! — Любава развернулась к нему, сверкнула глазами-звездочками, потянула его за здоровую руку. — Пойдем, Бьёрн! Пойдем танцевать!

Он вдруг резко высвободился, в глазах — ненависть и злость. Он с самого детства ненавидел праздники, спасибо лучшему другу отца…

— Бьёрн… — растерялась Любава. Она его не понимала, совсем не понимала, силилась понять — и не могла… — Бьёрн… Я что, опять тебя обидела, да? Бьёрн…

Он отвел взгляд от её глаз и помотал головой. Злость неконтролируемой волной поднялась откуда-то из глубины, грозя выплеснуться наружу, но… но ему почему-то не хотелось срываться на Любаву…

— Бьёрн, ну если не хочешь — не надо, пойдем отсюда, а? — Любава снова взяла его за руку, сжала её в обеих ладонях, заглянула в глаза. — Пойдем отсюда?

Он осторожно сжал её руку в ответ, но в глаза посмотреть почему-то не решился.

— Тебе прям так туда хочется? Я не понимаю всего этого веселья…

— Неужели ты никогда не танцевал? — глаза Любавы вновь загорелись, она удивленно вскинула брови. — Бьёрн, ты потерял полжизни!

И она потащила его в толпу танцоров.

…Сказать, что она его утанцевала — значит не сказать ничего. Бьёрн буквально рухнул на ближайшую скамейку, тяжело дыша и блаженно вытягивая ноги. Любава упала рядом с ним и прижалась к плечу.

— Ну как? Понравилось? — весело и звонко спросила она.

— Чтоб я тебя ещё раз послушал! — покачал головой он. Сердце вдруг сжалось от бесконечной тоски: вспомнилось любимое платье матери, в котором она ходила только на танцы, боги, как она любила танцевать… Любила… её образ будто из прошлой жизни…

— Это ты с непривычки, — улыбнулась Любава, не заметив в темноте странного выражения его лица. — Ой, я когда впервые на танцы пошла, ноги потом два дня не ходили — все отплясала… Да… Боги, а ведь это было всего два года назад…

Любава вздохнула. Два года назад, всего два года! Ей было пятнадцать и она никаких проблем не знала, кроме — как сбежать от нянек в лес с Громом да что надеть на праздник. И ещё — как уговорить Горыню дать ей в очередной раз потренироваться на мечах. А теперь…

— Не надо мне такой привычки, — буркнул Бьёрн, резко встал и пошел прочь, пытаясь загнать подступивший к горлу ком куда подальше.