Поплачь о нем, пока он живой - [2]

Шрифт
Интервал

Всадники въехали во двор и спешились. Их было трое, двое из них разодеты в пух и прах, в богатые одежды, попробуй угадай, какой из них жених! Но к крыльцу направился третий, на которого взгляд падал совершенно в последнюю очередь. Одет он был во все черное: рубаха, штаны, сапоги, тяжелый плащ на плечах; черными у него были и волосы, завязанные лентой в свободный хвост на затылке, и колючие, неприятные глаза; лишь на шее висел серебряный амулет в виде замысловатой, не знакомой никому из людей князя руны. Было заметно, что правая рука его плохо слушается, видимо, была когда-то перебита да неправильно срослась, даже меч у него висел под левую руку. А на лице, от правого виска до подбородка, тянулся шрам, уродуя, возможно, некогда красивые черты.

Бьёрн полностью оправдывал свое прозвище Угрюмый. И выглядел он не на свои два с лишним десятка лет, а на много, много больше. Он шагнул к князю и, стянув с ладони кожаную перчатку, протянул ему не правую, напрочь лишенную силы, а левую руку.

— Здрав буди, княже, — ровным голосом сказал Бьёрн, смотря тому в глаза.

— И тебе поздорову, — ответил князь, пожав его руку и с честью выдержав взгляд. — Отведай кушанья нашего скромного.

Бьёрн отщипнул от поднесенного служанкой каравая кусок и отправил в рот. Теперь не посмеет обнажить в этом доме меч, по всем божьим правдам.

— Проходи в дом, — князь широким жестом обвел дверной проем и посторонился, пропуская гостя.

А в это самое время, когда князь с как можно большим выражением радушия и гостеприимства принимал важного гостя, верстах в двух-трех от княжеского терема, среди деревьев и покрытых мхом скал мчался, не зная усталости, черный конь. На спине он нес свою хозяйку — Любаву, с самого утра сбежавшую в лес от проблем, забот, а главное — от того самого столь ожидаемого и желанного всеми гостя. Её отец запретил ей удаляться далеко от града, чтобы её можно было в любой момент найти, но и этому она радовалась: худшим наказанием на всем белом свете было бы для неё маяться в своих покоях, ожидая неизвестно чего — если, конечно, не брать в расчет приближающегося нежеланного брака.

Любава, наконец, натянула поводья, останавливая разгоряченного коня, спрыгнула на землю и, часто дыша после этого забега, подвела его к шумящему неподалеку ручью. Тоскливо вздохнула и отпила из привезенной с собой фляжки. Она никогда не питала иллюзий по поводу жизни обычных людей, ей никогда не хотелось стать обычной девушкой, а не княжеской дочерью — такая жизнь была бы для нее, мягко сказать, тяжеловата, и она сама прекрасно отдавала себе в этом отчет. Но в такие моменты, когда вдруг выставлял счет долг перед родителем, когда она в полной мере ощущала себя не то что пешкой — разменной монетой в чужой игре, ей становилось очень плохо, до того плохо, что хотелось закрыть глаза и проснуться в совершенно ином мире. "Князья рождают детей не для продолжения рода и не для их счастья, — грустно подумала она. — Они не думают о счастье своих детей, они думают о государстве. Врагу не пожелаешь быть дочерью князя".

Конь поднял морду, напившись, и всхрапнул. Любава улыбнулась и ласково погладила его по белому пятну на морде.

— Представляешь, Гром, меня замуж выдают, — тихо сказала она коню. Тот удивленно тряхнул головой. Любава кивнула. — Ага. Я тоже не знала. Мне, по-моему, вообще что-то говорить в последнее время для всех стало дурным тоном, будто со мной уже кончено. Но мы ведь ещё поборемся, а, Гром?

Конь вновь всхрапнул.

— Отца не переубедишь, — вздохнула Любава и отпила из фляги. — Значит, выходить придется, ничего не сделаешь, не поделаешь тут. Если бы я могла отказаться… Но отец думает только о княжестве, ни о чем больше. И я, скажет он, тоже должна думать только об этом, потому что я — княжеская дочь и вся моя личная жизнь подчинена интересам княжества. А сам-то ведь по любви женился…

Любава вздохнула и отпила ещё глоток, вспомнив о маме. Она умерла совсем недавно, уже брат был взрослым. Отец очень горевал, очень убивался по ней, долго не снимал траура и не выходил в народ — переживал потерю. Но Любава знала, что и мать сказала бы ей сейчас то же самое, что и отец: долг, долг и ещё раз долг. От этой мысли ей стало тоскливо.

— Ты один меня понимаешь, — сказала она коню. Конь благодарно захрапел, ластясь к её руке. — Ты мой единственный, самый лучший друг, Гром.

Любава ещё немного посидела на камне рядом с ручьем, потом подняла голову вверх. Солнце оставило позади полдень и неумолимо приближалось к вечеру. Любава вздохнула.

— Нам пора, Гром. Батюшка велел не позже двух вернуться. Будут мне смотрины устраивать, — невесело усмехнулась она. Оседлала коня, выпрямилась в седле. Когда она ездила одна, она никогда не сидела, как положено женщине — с обеими ногами по одну сторону седла; ничтоже сумняшися, она поддергивала платье до пояса и ездила, как мужчина, благо уж что-что, а шить она умела, и сшить пару штанов для езды тайком от родителя ей не составило труда. Оглядевшись вокруг, она подтолкнула коня к медленному шагу и вдруг с налившимся свинцом в голосе произнесла: — Смотрины… Мы ещё посмотрим, кто кому устроит смотрины.


Еще от автора Лилия Валинуровна Батршина
Хранители мира

Я всегда была с вами, Стражи и Хранители, — той частичкой себя, которая постоянно боролась, благодаря которой я сегодня не отступила и дралась наравне с вами. Я всегда была и буду с вами…


Стрелы Амура

Наша судьба — рядом. Просто иногда нам нужен лишний толчок, чтобы мы ее увидели.


Глаз дракона

Кто сказал, что дракон ведьме не пара?


Рекомендуем почитать
Солнце и сталь

Цветущая восточная держава Аль-Имад под угрозой. Из зловещей Пустоши, проклятой, омрачненной земли, хлынули орды нечестивых иаджудж, которых многие считают скорее демонами, чем людьми. Перед лицом такой опасности на время забыта вражда между Аль-Имад и рыцарями Солнца, которые посылают на помощь своим извечным врагам небольшой, но сильный воинский отряд. Вести Сынов Солнца в битву против порождений Хаоса доверено молодому рыцарю Конраду. Отважный Конрад, искренне верящий в религиозные цели своего похода, столкнется не только с яростью иаджудж, но и окажется в сердце хитросплетения интриг.


Рассудочность и авантюризм

Рассудочность и авантюризмНаправленность: Гет Автор: Сергей Александрович Фэндом: Роулинг Джоан «Гарри Поттер» Пейринг или персонажи: Гермиона Грейнджер/Гарри Поттер/Дафна Гринграсс Рейтинг: NC-21 Жанры: AU Предупреждения: OOC, Underage, Полиамория Размер: Макси, 130 страниц Кол-во частей: 27 Статус: закончен Статус: Что будет, если добавить вынесенных в заглавие качеств в характер Гермионы Грейнджер? При том, что волшебную палочку она получит в день своего одиннадцатилетия – почти за год до начала учёбы в Хогвартсе. Примечания автора: События начнутся примерно за год, до прибытия героев в Хогвартс.


Пряжа из раскаленных углей

Иногда дорога домой бывает длинной. А иногда она становится еще и трудной дорогой к самой себе. Кассандра Тауриг не искала магического могущества, но оно само ее нашло, и с этим надо было учиться жить. Вот только наставником оказался далеко не бескорыстный человек…К чему привела доверчивость Кэсси – читайте продолжение истории, начало которой положено в романе «Золотошвейка».


Дворы Хаоса. Козыри Судьбы

Самый знаменитый в мире фэнтезийный сериал, выдержавший многомиллионные тиражи! «ЯНТАРНЫЕ ХРОНИКИ» — магический роман Роджера Желязны в десяти книгах, известный в России под названием «ХРОНИКИ ЭМБЕРА».…Корвин находит пропавшего много столетий назад своего отца Оберона — повелителя Янтаря. Чтобы сохранить равновесие мира, Корвин создает новый Образ Янтарной Вселенной и отправляется в Хаос в поисках сил, нарушающих равновесие мира. Эстафета вечной битвы переходит к юному Мерлину — сыну Корвина и Дары из Хаоса.


Белые стяги победы

Юный маг, невероятно талантливый, правитель и завоеватель, слуга почти божественного, бессмертного Владыки…Девушка из гильдии наемных убийц, отпрыск королевского рода, мечтающая отомстить за лишенных трона предков…Матерый воин, командир отряда, безжалостно уничтожающий святилища и жрецов павшего хозяина мира…Каждый из троицы идет к своей цели, и другие для него – враги.Вот только куда заведет долгий и сложный путь, в конце которого – каждый из них уверен – реют знамена победы?


Чему быть, того не миновать

Можно ли совершить невозможное? Готфрид считает, что да. Он человек, во всем дошедший до края, рыцарь, намеревающийся победить Богов. Готфрид путешествует по миру вечного затмения в компании соратников. Затмение — мир тьмы, страшных, завораживающих чудес и ужасающих тварей. Волей случая путешественники оказываются втянуты в войну гигантских механических машин, и гибель в этой чужой войне кажется неминуемой. Когда их путешествие прерывается вспышкой ядерного взрыва, Готфрид, глядя на нее, невольно вспоминает, как дошел до такой жизни.