Попкорн - [8]

— Да.

— Не «да», а «так точно», — поправил замполит. — Ничего ты не понял, боец. Забирай сейчас Валюху и немца, и мотайте отсюда.

— Доставишь их в батальон, и передай, что нам нужны боеприпасы. Как можно больше и как можно скорее. Понял?

— Да. Так точно.

— Гранат побольше.

— Так точно.

— И аккуратней, чтоб не засекли минометчики.

— Понял.

— Выполняй.

***

Когда миновали разбитый паровоз — снег почти перестал. Серж умотался больше всех — не привык ползать. А тут еще впереди окликнули:

— Стой! Кто идет?

— Свои! — крикнул Серж. — Не стреляйте!

— Дзыбин! — узнала Валюха. — Дзыбин! Это мы!

Они сползли в соседнюю воронку от полутонной авиабомбы, и свалились прямо на старшину.

— Вот черти! — крякнул он. — Цигарку затушили. Глядеть же надо.

— Здрасьте, товарищ старшина! — сказал Серж.

— А, крестник! — узнал Дзыбин. — Оклемался? Куда это вы немца тащите?

— В штаб батальона, замполит приказал. А вы куда?

— А мы вам патроны несли, только вот один я остался — товарища моего снайпер подстрелил. Теперь тяжеловато тащить, запарился. Отдышался чуток, теперь поползу напрямик, так скорее. Ну, прощай, Валюха–муха.

Дзыбин порылся в карманах и выудил половинку сухаря.

— На вот, муха.

— Спасибо, дяденька старшина. А табачку не будет у вас для Курта?

— Это фашисту–то?

— Ich nicht faschist, — сердито заявил Курт, — nicht nazi, nicht «SS»! Ich genau derselbe als du! Der mann!

— Ишь ты, — усмехнулся старшина, — дер манн. По–ихнему — человек, значит. Ладно, шут с тобой, человек. Кури, не поперхнись.

Дзыбин выдал немцу кусок бумажки и табаку, и даже поднес прикурить самодельную зажигалку. Потом кивнул и поволок ползком тяжеленные ящики напрямую через пустырь.

— Обиделся твой Курт, — усмехнулся Серж, глядя, как немец нервно попыхивает самокруткой, шмыгая острым ястребиным носом.

— Конечно, обиделся, — сказала Валюха. — А ему, думаешь, приятно? Для своих — предатель, для наших — тоже. А он просто понимает, на чьей стороне правда. Верно, Курт?

И тут позади грянул взрыв. На стену воронки шлепнулся и с грохотом съехал вниз разбитый круглый магазин ППШ. Курт от неожиданности выронил самокрутку в снег.

— Дзыбин! — крикнула Валюха и рванулась к старшине.

Серж едва успел схватить ее за ногу и вернуть в воронку. Приподняв голову, он увидел шагах в двадцати, на белом полотнище пустоши, грязно–бурое пятно с ошметками тряпья.

— Мины, — сказал он. — Там были мины.

— Пусти! — пищала Валюха. — Пусти!

— Не надо тебе туда. Понимаешь? Видеть этого тебе не надо.

Девчонка затихла, тихонько всхлипывая.

— Вот что, — сказал Серж, — слушай сюда. Вы с Куртом пойдете в батальон, а я вернусь и доставлю патроны.

— Я с тобой, — заявила Валюха. — Я тоже могу нести. Я сильная.

— Ты с Куртом пойдешь в батальон, и точка. Этих патронов надолго не хватит. Передашь приказ. Поняла?

Девчонка, набычившись, молча всхлипывала.

— Курт! — позвал Серж. — Курт, отвечаешь за нее головой, понял? Ферштйн? Ты и фройлен Вален — назад, цюрук ту батальон. Ферштейн?

— Ja, — кивнул немец.

— Не хнычь, Валюха, мы еще увидимся, это я точно знаю, — сказал Серж.

— Я все равно с тобой! — рванулась Валюха.

— Да господи боже мой! Курт! Держи ты ее!

Немец послушно перехватил маленькую фигурку поперек.

— Пусти! — шипела Валюха, пытаясь кусаться. — Пусти, фашист проклятый!

— Nicht faschist, — терпеливо уговаривал Курт.

Перевалившись через край воронки, Серж пополз по следу старшины, стараясь попадать локтями в те же углубления в грязном снегу.

Один ящик остался цел, содержимое другого было разбросано взрывом вокруг. Тут же лежали и гранаты. Серж набил ими свой вещмешок и противогазную сумку, потом снял каску и принялся собирать в нее рассыпанные патроны, стараясь не глядеть в сторону дымящегося тряпья. Патроны были все в снегу, а порой рука натыкалась на мягкое и липкое. Серж сдерживал спазмы и продолжал набивать каску и карманы.

Протяжное завывание первой мины он услышал, привалившись к паровозу. Неподалеку вырос черный сноп разрыва, и по холодному металлу чиркнули осколки. Серж перехватил поудобней каску и патронный ящик и бросился бежать.

Вторая мина упала позади, подтолкнув его в спину взрывной волной. Серж приостановился у воронки, но понял, что если спрыгнет в нее, то сил вытащить боеприпасы у него уже не хватит. Поэтому он только подкинул повыше вещмешок, чтобы лямки не так врезались в плечи, и побежал дальше. Впрочем, бегом это было назвать сложно — тяжесть подгибала колени, пот заливал глаза, приклад винтовки нещадно колотил по ногам. Двигаться было тяжело, как в толще воды.

Мины продолжали падать по сторонам, но до конторы оставалось недалеко. Уже были слышны крики из окон: «Эй, парень! Эй! С ума сошел, что ли? Эй!». Серж сжал зубы и пошел из последних сил — бежать он уже не мог. Сердце рвалось из горла, вещмешок пригибал к земле, ремень винтовки резал шею. Каска, казалось, весила не меньше полутоны. «Эй, парень!» — продолжали ему кричать. Он никак не мог понять, что они хотят, пока не услышал какой–то особый, с шорохом, треском и присвистом, вой.

Мина ахнула прямо под ним, и Серж полетел в пустоту, судорожно вцепившись в набитую патронами каску.