«Попаданец» в НКВД. Горячий июнь 1941-го - [11]

Спустившись по лестнице и пройдя знакомым коридором, через небольшой тамбур вышли в глухой двор с большими железными воротами. Во дворе стояли две "эмки" и "полуторка" в которую и погрузили мешки с коробками. Построив людей, Мартынов распределил всех по машинам, определив и порядок движения. Первой едет "эмка" с четырьмя бойцами, во второй Мартынов, я, Дорохов и Кошкин. Третьей, в колонне, идёт "полуторка", старшим в ней "знакомый" мне сержант из госпиталя. Всего получалось семнадцать человек, все вооружены ППД, в "полуторке" и у Дорохова ещё и по ручнику, плюс гранаты. Сила!

Расселись по машинам, два бойца открыли ворота и мы отправились в путь.

Город горел! Основную гарь несло с западной окраины, но и там, где мы проезжали, было много следов взрывов. Так и тянуло повернуться в сторону накатывающегося грохота боя, но толку от этого? Ехали медленно, улицы были забиты людьми, спешащими покинуть город. Изрядно пропетляв по улицам, мы, наконец, выехали на шоссе. Скорость движения сразу увеличилась, но пришлось постоянно наблюдать за небом в ожидании налёта немцев. Через час, без приключений мы доехали до города Коростышева. Там, Мартынов зашёл в городской отдел НКВД, а мы немного размяв ноги около машин пошли в столовую, находившуюся здесь же на площади, оставив часовых охранять транспорт. Быстро перекусив, вернулись к машинам, тут вышел и наш "Босс", с завистью покосился на последних бойцов, выходивших из столовой, приказал выдвигаться дальше. Примерно ещё через час, мы были вынуждены снизить скорость до минимума и прижаться к обочине. Нам навстречу, во всю ширину дороги, шла большая колонна красноармейцев, с ними пылили два танка БТ. Остановившись, мы выщли из машин, наблюдая за бойцами и тут раздался уже изрядно надоевший крик «Воздух!» Вместе со всеми, я ломанулся к близкому лесу. В голове лихорадочно билась одна мысль-только бы не опять! Упав в кусты на опушке я посмотрел в небо. С клокочущим, хищным рёвом на дорогу заходила пара "мессеров". Снизившись почти до верхушек деревьев, они обстреляли брошенные машины и исчезли так же быстро, как и появились. Полежав в кустах ещё немного, все переругиваясь и пересмеиваясь, побрели к дороге. Потерь не было ни у нас, ни у встреченной колонны, машины тоже почти не пострадали. У "полуторки" разбило задний борт и оторвало левое крыло, да у передней "эмки" разбило заднее стекло и образовалась пара вентиляционных отверстий в дверях. Быстро осмотрев технику мы погрузились и продолжили путь. До наступления темноты, нам ещё пять раз приходилось бросаться в лес, но всё обходилось. Пока нам всем везло.

На ночлег остановились в Кочерове, рядом с какой-то частью, направлявшейся на запад. Выехали рано, до рассвета, и ещё до наступления ночи въехали в Киев.

Глава 9

Проснулся я от звука сирены воздушной тревоги. Как же они надоели, их счастье, что "тунгусок" ещё нет. Хрен бы так полетали спокойно. Правда, читая старые книги о войне, я считал, что у наших вообще авиации не оставалось к этому времени. Оказалось – была, только вот лётчиков подготовленных было мало. Поворчав на надоевших немцев, умылся и стал одеваться. Всё равно уже не усну, да и подъём скоро. Придёт в мою "комнату" таварища капитана и начнём работу.

Комната у меня шикарная – камера, в подвале республиканского НКВД, облагороженная правда. Решили, что так я спокойно посижу до отправки в Москву ни с кем "лишним" не общаясь. В этих стенах ещё не было, наверное, заключенных с телефоном в камере, по которому он может связаться с кем угодно, если дежурный соединит. Вспоминая наш приезд в Киев пять дней назад, я никак не мог отойти от чувства нереальности всего происходящего. Я довольно легко принял, что нахожусь в другом теле и времени, принял и вошёл в эту жизнь. Но встретившись вживую с людьми, которых видел на фотографиях и старых кинохрониках, про которых читал в учебниках и художественной литературе… Это оказалось для меня тяжелее, чем первая рукопашная под Гниличами.

Когда с Мартыновым я зашёл в кабинет Наркома УССР Сергиенко, я испытал настоящий шок. Реальный человек о котором я читал! Он, видимо заметив моё состояние вышел из-за стола и предложил нам садиться, попросив секретаря принести чаю. Почти упав на стул я уставился на него, Сергиенко, с не меньшим интересом смотрел на меня. Оказался он крупным, высоким мужиком с довольно тяжёлым взглядом. Принесли чай с сушками, Сергиенко предложил угощаться и всё поглядывал на меня. Видимо, ему было жутко любопытно видеть "пришельца". Неожиданно для самого себя я брякнул:

— Товарищ нарком, через два месяца немцы возьмут Киев.

Сказать, что реакция была бурной, это не сказать ничего! В первый момент я подумал, что вот она, смертушка моя. Вскочив со своего стула, Сергиенко так по нему зарядил ногой, что обломки картечью по стенам простучали. А потом он начал орать. Вернее нет, ОРАТЬ! Какие перлы он выдавал, оставалось только сидеть и восхищаться! Я был и траханым троцкистом, и выкидышем Геббельса, англояпонским паскудником и многим-многим другим. Потом пошёл в ход "великий и могучий русский мат". Сначала с сельскохозяйственным уклоном, потом пошёл в ход производственный его вариант, заканчивалась речь смесью этих двух тематик. Внезапно он успокоился, недоуменно посмотрел на охреневшего секретаря, стоявшего в дверях кабинета и устало буркнул ему: