«Попаданец в настоящем». Чрезвычайные обстоятельства - [6]

— Понятно. Вы сразу сообщили по команде. Правильно?

— Да, товарищ майор. Как и было в полученном накануне циркуляре. Старший прапорщик поступил так же.

— А Ермолаенко?

— Ему я доложился уже после отбытия с КПП спецгруппы, около семи утра.

— И как он отреагировал? Ругался? Угрожал? Был спокоен?

— Знаете, Игорь Васильевич, — офицер полиции на экране задумался и медленно, словно пробуя слова на вкус продолжил.

— Мне показалось, что он был подавлен…хотя нет…скорее…ему уже было всё безразлично…словно человеку, которому врачи сообщили о том, что ему остались даже не месяцы или дни жизни, и даже не часы, а минуты. Словно даже на отчаянье времени уже нет.

— Такое впечатление сложилось с самого начала разговора?

Полицейский снова задумался, а потом уверенно ответил.

— Нет. Сейчас я вспоминаю, что была небольшая пауза в разговоре, мне даже послышался звук, словно пришло сообщение в «аське». Вот после этой паузы, кстати, очень короткой, едва уловимой, Игорь Васильевич, он и стал разговаривать устало — безразлично.

Сидящий перед экраном телевизора мужчина нажал кнопку пульта, останавливая воспроизведение, и повернулся к президенту.

— Владимир Владимирович, удалось установить, что в это время, на телефон, принадлежавший жене Ермолаенко, пришло СМС сообщение из Московской области. Текст сообщения следующий: пуля, яд, верёвка. Выбор за тобой. И подписано — Судьба. Автора установить не представляется возможным — телефонный номер отправителя зарегистрирован на умершего в прошлом году алкоголика из г. Подольска. Сейчас производится поиск подобных номеров, но сами понимаете, это работа даже не на один год.

— Да уж, — президент согласно кивнул. — Встретиться бы с этой «судьбой», да поговорить…конфиденциально…Ну да ладно. Надеюсь, что сбудется эта небольшая мечта.

Президент мечтательно улыбнулся прикрыв глаза.

— Представляешь, комната, в которой чего только нет — тут тебе и иголочки разные, и клещи на любой вкус, и трансформатор тока с широчайшей регулировкой! Про стоматологические хохаряшки вообще молчу! Под рукой реанимационная бригада, а на мраморном столе… пристёгнутый широкими ремнями этот мудак!

Покосившись на улыбнувшегося сотрудника президент наклонился вперёд, словно собираясь лечь на стол и поинтересовался.

— А чему ты, собственно, улыбаешься? По большому счёту — мы в полном дерьме! У нас в органах шпионов больше, чем честных сотрудников!

Убедившись, что его слова восприняты так, как он и рассчитывал, Владимир Владимирович снова принял нормальную позу и уже спокойно продолжил.

— А что там по линии ФМС?

— А там интереснейшая информация, Владимир Владимирович. Только по настоящему интересной она стала после обращения к архивам.

— Да не тяни ты кота…Что там?

— За последние полтора месяца, несмотря на сложившуюся политическую обстановку и значительное охлаждение в наших отношениях с Германией, на территорию России въехало двадцать три тысячи немецких туристов. Причём в большинстве случаев целыми семьями, от маленьких детей, до стариков. Все они просто горели желанием побывать в Сибири, а именно — в Красноярском крае. Вчера получены максимально возможные данные о них, которые, как мне кажется, всё объясняют. Они все выходцы из ГДР.

Молча поднявшись из-за стола, Владимир Владимирович прошёлся по кабинету. Постепенно успокаиваясь постоял немного у окна, и тихо, не рассчитывая на ответ произнёс.

— Чем же это всё закончится, а?

Глава 2

— Всеволод Николаевич, разрешите обратиться с личной просьбой?

Меркулов удивлённо вскинул левую бровь и разрешающе кивнул, с интересом ожидая продолжения. И удивление и интерес руководителя госбезопасности были понятны — за годы, которые он меня знал, случаи таких просьб можно было пересчитать по пальцам рук.

— Я по поводу Мамотова, Владислав Николаевич. Никак нельзя…

— Нет, товарищ майор, — Меркулов покачал головой, а обращение по званию ясно дало понять, что с неформальностью беседы покончено. — Принятое решение изменению и обсуждению не подлежит. Из органов его не уволят, но продолжит службу он в системе исполнения наказания, причём на должности не связанной непосредственно с оперативной работой.

Слушая Меркулова, я вдруг неожиданно понял, что он волнуется и искренне переживает за немногословного мужика из нашей группы. Судя по всему, он был лично знаком с Мамотовым и произошедшее воспринимает очень близко к сердцу. Подтверждая мои мысли, Всеволод Николаевич поднялся из-за стола, раздражённо махнул рукой на мою попытку подняться, и стал прохаживаться по кабинету, явно стараясь успокоиться. Неожиданно, он опять перешёл на неформальный, доверительный тон.

— Поймите, Андрей. Дело ведь не столько в том, что он сделал, а как! Вот что главное! Пристрели он тех подонков и особых вопросов не возникло бы ни у кого. Даже у руководства РФ. Но эта выходка с леской… Да. Я знаю о истории с его младшей сестрой, которую жестоко изнасиловали и убили подонки, напоминающие тех. Но это не оправдание его поступку! Советский офицер просто не имеет права опуститься на одну ступеньку с бандитами и подонками! Тем более — офицер спецслужб! Вы в курсе заключения врачей по вашей группе? Очень хорошо! Помните что там о нём написано? Только благодаря их заключению, к капитану Мамотову не приняты более серьёзные меры.