Понять Россию. Борьба за Украину и высокомерие Запада - [22]

Примечательно, что 12 июня 2001 года, то есть в день десятилетия российской независимости, тридцать представителей неправительственных организаций были приглашены в Кремль для обсуждения идеи гражданского форума. Когда выяснилось, что такие важные вопросы, как, например, права человека или охрана окружающей среды, на этом собрании не обсуждались, активисты провели внутрироссийские акции протеста, которые нашли широкий резонанс в СМИ. Пять месяцев спустя состоялась очередная конференция; на этот раз в ней принимали участие около трех тысяч участников со всей страны и был рассмотрен широкий диапазон вопросов, в том числе посвященные критически настроенным к Кремлю группам, Чечне и правам человека. Некоторые обсуждения проходили в кабинетах министерств и ведомств. Для пленарных заседаний, открывающих и завершающих это двухдневное мероприятие, был предоставлен Большой зал Кремлевского дворца. Это обстоятельство, а также личное участие представителей власти говорят о том, насколько высок был ранг участвующих в собрании людей. Здесь были все: президент, премьер-министр, около двадцати министров, а также множество заместителей министров и около ста офицеров разных рангов. Вот это размах! Но много ли мы на Западе об этом услышали? Понятно, что даже для современных средств массовой информации, таких как телевидение, сделать из этого события визуально эффектное шоу нелегко. Но не обратить внимания на такое мероприятие, заведомо отнестись к нему несерьезно, признать его «не стоящим» и сознательно игнорировать его – разве это не противоречит обязанностям журналиста, выступающего в роли летописца?

Ответ российской общественности на эту необычную конференцию был довольно неоднозначным. Не все были в восторге или разделяли серьезность проекта. Тем не менее на какое-то время в стране образовался альянс между гражданским обществом и Кремлем, который должен был начать бороться с косной бюрократией, более других заинтересованной в том, чтобы все оставалось по-старому. Как сказал один политолог и давний советник правительства в 2002 году, «за два года до очередных президентских выборов Путину, по-видимому, очень важно расширить свою базу, чтобы, как остальные его предшественники, не стать заложником кремлевского аппарата». Если бы это удалось, сегодня в России была бы совсем иная картина.

Однако благодаря вышеупомянутому фильтру, через которое происходило западное восприятие российского президента, практически все высказывания Путина получали отрицательную коннотацию. Когда в своей речи «О положении нации» в 2006 году он процитировал бывшего президента США Рузвельта, тем самым напомнив российским олигархам об их социальной ответственности, это было интерпретировано как сигнал к предстоящей экспроприации или, по крайней мере, как угроза ограничения экономической свободы. Когда президент России говорил о тревожном демографическом положении, упоминая при этом программы поддержки семьи, поводом к этому сочли страх потери обороноспособности страны. При этом критика касается социально-политических дискуссий, которые также проводятся и в западных странах. Термин «сильное государство», звучащий из уст Владимира Путина, может означать только ограничение демократии, а мысль о том, что под этим подразумевается всего лишь функционирующее, особенно на фоне смутного периода правления Ельцина, государство, даже в голову не придет. Перечислять подобные примеры можно бесконечно. Я ни в коей мере не хочу переоценить роль заграницы, но в то время Россия нуждалась в более доброжелательной поддержке вместо бесконечного критиканства, презрения и насмешек, а также постоянного принижения российского президента до роли шпиона, которому ни в чем и никогда верить нельзя. Неоднократно выдвигаемое требование к руководителям России держаться особняком, когда речь идет о формировании институтов гражданского общества, подходит и для наших структур, однако для той российской действительности они уж точно были не к месту. Без руководства в России ничего не двигается. Роль начальника, босса, человека, который принимает окончательное решение, была и остается гораздо более важной, чем это представляется на Западе. Большая удача, что в это сложное, переломное время у руля стоит тот, кто хочет вести свою страну вперед, тот, кто не ставит на первое место свою «семью», свой клан. Что же плохого в том, чтобы поддержать такого человека в восстановлении структур, которые в перспективе заставят работать принцип разделения властей? Определенно, это гораздо лучше, чем делать ставку на фундаментальную оппозицию и мечтать о переворотах в стиле «оранжевой революции» или «арабской весны», одним нажатием на кнопку проводящих «смену режима», которая имеет больше общего с геополитическими интересами, нежели с защитой прав человека, и ничуть не улучшает, а скорее ухудшает ситуацию в стране, что не могут не признать даже последние скептики.

Исправить что-либо сегодня уже невозможно – для большинства россиян Запад потерял свой авторитет, да и внутри страны произошло слишком много событий, не имеющих ничего общего с первоначальным направлением развития России. Исполненное доверия сотрудничество осталось в прошлом. Теперь с российской стороны речь идет о том, чтобы перейти к обороне и не дать себя вовлечь в какое-либо сомнительное предприятие. Ограничительные перемены последних лет в России скорее можно назвать «реакцией», нежели «действием». И это действительно трагедия.