Люк слушал ее с возрастающим ужасом. Эллен, его Эллен нуждалась в нем, а он, несчастный слепец, не замечал того кошмара, в котором она жила. Она принесла себя в жертву, оставив дочь на его попечение, чтобы оградить ее от себя. А что сделал он? Кричал на нее, выгнал… возненавидел ее… Если бы она сказала ему… Но она не сказала, не смогла, значит, с ним настолько невозможно было ни о чем говорить, что ей пришлось уйти, отказавшись от всего, что она любила. Неудивительно, что она ушла. Он был просто бессердечным слепцом… Не в силах больше этого выносить, Люк вскочил на ноги, стиснув кулаки, и заходил по комнате, мучимый неодолимым чувством вины. Она никогда не согласится снова стать его женой. Им придется жить отдельно — а это значит, что ему предстоит сходить с ума при каждой встрече…
— Я должен сделать хоть что-нибудь, — хрипло сказал он, с трудом подбирая слова. Она живет бедно. Да. — Деньги…
— Мне не нужны твои деньги, Люк.
Он запустил пальцы в свои густые волосы.
— Что же тогда? — в отчаянии спросил он.
— С меня хватит просто снова стать твоей женой.
Он опять принялся мерить шагами комнату.
— Да. Конечно. Все, что захочешь. Ты можешь жить здесь, в главной части дома, а я переберусь в крыло… О, Господи, Эллен, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?
Эллен засмеялась. Для умного человека он иногда бывает удивительно бестолковым!
— У меня нет выбора, — негромко сказала она. — Я люблю тебя. И не собираюсь каждую ночь таскаться Бог знает куда по коридору к тебе в спальню.
Люк резко остановился посреди комнаты. Она позволила полотенцу слегка соскользнуть с нее.
— Между прочим, — кокетливо сказала она, — я требую компенсации за твое непростительное поведение и твою глупую вендетту.
Его глаза полыхнули желанием. Но, сдержавшись, он снова принял покаянный вид.
— Да, Эллен. Компенсация. Что же ты хочешь? Сколько еще можно ему объяснять? Эллен откинулась на подушки, тщательно придерживая полотенце, прикрывающее ее бедра.
— Люби меня, бестолковый ты человек! — промурлыкала она.
Повисло долгое молчание. Эллен поигрывала краем полотенца. Казалось, оба они даже не дышали.
— Ты имеешь в виду… заняться любовью или… — Люк кашлянул, — или любить?
Эллен подняла на него глаза. Ресницы внезапно показались очень тяжелыми. И медленно, тихо и раздельно она сказала:
— И то, и другое.
Люк вздрогнул. Эллен протянула ему руку, и он оказался рядом с ней. Губы их слились.
— Чудно, — промурлыкала она.
— Больше, чем чудно, — сказал он, отбрасывая в сторону ее полотенце.
— О, превосходно! — улыбнулась она в ответ.
