Понимание - [83]
„Несмотря на все неприятности, которые ты мне доставил, я благодарна судьбе, что встретила тебя, потому что ты меня учил жизни. Ты сильный человек, но не обижайся, я тебя жалею, я тебя бесконечно жалею, я тебя и раньше, до трагедии, жалела. Может это и есть моя любовь к тебе. Ведь никому не известно, какая она, любовь, на самом деле, каждый, наверное, чувствует ее по-своему. Конечно, тяжело жить без мужика: все самой. Много раз я тебя вспоминаю добром: хозяйственный ты был мужик, жила как за каменной стеной. Мы очень ждем тебя, — потому что ты нам нужен. Порой до слез хочется, чтобы ты скорее был рядом, но чудес не бывает“.
Эти письма и не дают мне унывать, падать духом. С первого дня работы в колонии — в ОТК и в художественной самодеятельности — я стараюсь быть полезным людям, полезным и в этих условиях…»
Да, он остался Мастером Праздника в условиях, казалось бы, исключающих всякий праздник.
Мы нередко обижаемся на судьбу. Нам кажется, что она в чем-то нас обманула, обделила нас, не одарила по заслугам. Этот человек не обиделся на судьбу, даже когда она нанесла ему сокрушительный удар. Он нашел в себе силы остаться Человеком.
Удача или неудача?
Теперь о ситуации в форме семейной хроники, о ситуации, которая медленно, постепенно, но тем не менее с неожиданными, непредвиденными изломами судьбы складывалась в течение десятилетий. Был у меня очерк, который назывался «Опыт несвершения».
Название было полемическим, ибо рассказывалось о несвершениях того, о чем люди мечтали в юности и о выявлении их творческой сути в иной, может быть, менее возвышенной, чем им когда-то хотелось, но глубоко человечной форме.
Я описывал семью Ксении Александровны Говязовой, скромной воспитательницы детского сада, рассказывал о нескольких поколениях этой семьи, родителях Ксении Александровны, деде и даже прадеде. Все они в юности мечтали стать мореплавателями или артистами. Углублялись в тома, повествующие о великих путешествиях, учились музыке…
Но жизненные обстоятельства не позволили осуществиться ни одному из этих романтических замыслов. Мать Ксении Александровны, обладавшая хорошим голосом, женщина, которой сулили большую артистическую будущность, переходя весной Ангару, попала, оступившись на уже нетвердом льду, в ледяную воду и лишилась голоса…
Я напоминал в этом очерке об интересной мысли Стендаля: если на пути реки поставить запруду, она выроет новое русло.
Для натур деятельных этим руслом часто бывает искусство. Ну а если и в искусстве не удалось себя осуществить? Все Говязовы мечтали в отрочестве стать мореплавателями, а потом артистами — не вышло. В очерке «Опыт несвершения» я писал о самом сильном, быть может, испытании сил человеческой души, о третьем русле, о людях, умеющих после горьких неосуществимостей делать добро в повседневности, в полной безвестности, радостно, не падая духом.
Все Говязовы, казалось бы, потерпели неудачу, и все они нашли себя в человеческой действительности. Ксения Александровна, например, — героиня очерка — стала одной из лучших в Москве воспитательниц дошкольников. А ведь хотела когда-то, как и мать ее, стать артисткой, мечтала о консерватории.
Очерк был опубликован в газете, и мне, помню, было интересно узнать, что думают читатели об этой семейной хронике?
«Удачница» или «неудачница» героиня этого повествования? Удалась или не удалась ее жизнь?
Действительно ли она сумела воплотить силы души в новом, непредвиденном, когда судьба надломилась?
Посмотрим, что думают об этом читатели. Читатели судили об этом по-разному.
Вот письмо наиболее жестко-логичное.
«…Пользуясь вашей классификацией русел, я условно разделил бы всех людей на три категории.
Категория первая: гениальные и высокоталантливые люди — те, кто раньше или позже становятся гордостью человечества. Несвершения в этой, первой, категории — вещь исключительная, поэтому ни о втором, ни тем более о третьем русле не может быть и речи, равно как и о мнимом успехе в жизни. Успех тут возможен лишь подлинный — естественное воплощение себя в великих ценностях.
Категория вторая: люди, не обладающие сколько-нибудь заметными дарованиями, с малоразвитым интеллектом, бедной культурой чувств и пониженным чувством долга перед обществом; им все равно, чем заниматься в жизни. Мне думается, что именно из их числа формируются любители наживы, безыдейные потребители, карьеристы, мещане. Им не дает покоя амбиция, толкающая к самоутверждению любой ценой, особенно популярен путь, ведущий к обзаведению внешними, ярко престижными атрибутами успеха: квартирой, ломящейся от дорогой мебели, хрусталя, ковров, дачей, машиной, в общем всем тем, что символизирует в социалистическом обществе успех не подлинный, а мнимый. В отношении к этим „рыцарям“ мнимого успеха ваша триада (классификация русл) полностью теряет смысл, потому что все русла сливаются в одно: жить сытно и красиво.
Категория третья: по-моему, наиболее многочисленная и весомая для нашего общества, это — люди, наделенные одной или несколькими благородными способностями, которые могут потенциально обеспечить обладателю данных благородных способностей интересную творческую жизнь с плодотворными результатами и для личности, и для народа. Именно поэтому все мы должны максимально поощрять выявление истинно творческих возможностей человека, интенсивное развитие их и наиболее рациональное выявление в обоюдных, так сказать, интересах. Процесс этот, как мы видим, двуединый. В нем заинтересованы и общество, и индивид. Об ответственности общества мы говорим часто, реже об ответственности индивида, между тем от него зависит многое. Уж коли ему отпущен некий ценный дар, это накладывает на него серьезные обязательства не только перед собой, но и перед обществом. У меня вызывает большую симпатию ваша героиня К. А. Говязова. Но судьба ее не убеждает меня в истинности вашей классификации русл.
