Понедельник - день тяжелый. Вопросов больше нет - [36]

Вот где нужен был бы совет Каблукова о семейных струнах! А Христофоров опять пересолил, попер напролом:

— Перепрятал! И правильно сделал. Чтобы ни одна гадина не знала где, а ты — первая!

Он не договорил. Марья Павловна схватила утюг:

— Уйди, Жора. Уйди!..

В ее спокойном голосе, в глазах, в упор глядевших на мужа, было столько ненависти, что Христофоров сообразил: «Лучше убраться».

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, в которой происходит совершенно неожиданное событие.

В жизни все надо делать обдуманно и ни в коем случае не поддаваться чувствам, велению сердца, порыву.

Вообще, что такое сердце? Почему велению этого, собственно говоря, кусочка мяса надо поддаваться, поступать так, как оно подсказывает? И вообще — может ли оно что-либо подсказывать? Не выдумка ли это? Возьмите селезенку — тоже ведь не шутка, кроветворный орган, участвует в обмене веществ, выполняет в организме важную функцию. Не какую-нибудь, а защитную! Так почему же никто не советует следовать велению селезенки?

А многие неприятности — именно от сердца. Допустим, сидите вы в служебном кабинете и принимаете посетителей. Все у вас обдумано.

С одним так:

— Не могу, дорогой товарищ, рад бы, но не могу!

С другим так:

— Ваши требования явно незаконны. Извините, ничем помочь не можем.

С третьим так:

— Я вам уже несколько раз объяснил — обратитесь к моему заместителю.

С четвертым:

— Это не в моей компетенции…

И все. Посетитель ушел. А если у вас этот самый центральный орган с желудочками и разными там клапанами дрогнет и что-нибудь подскажет? Как тогда вам придется отвечать первому, второму, пятому, десятому?

— Одну минуточку. Я вам охотно помогу, с удовольствием. Давайте сделаем так. Я позвоню Ивану Алексеевичу, а Николаю Степановичу сейчас же напишу письмо.

Нет, так дело не пойдет! Сколько тогда на каждого посетителя придется времени тратить?

В жизни надо делать все обдуманно. Кузьма Егорович Стряпков эту мысль давно на вооружение принял. Впрочем, если речь зашла о Кузьме Егоровиче, то почему бы не рассказать о нем поподробнее, а то ведь, кроме того, что он любит поесть и обожает племянниц, о нем ничего не известно.

Зачем, скажите, надо было холостому человеку, уже в годах, влезать в «Тонап»? Какой бес попутал?

Все началось с небольшого бесенка с хорошенькой фигуркой и пышными волосами. Звали бесенка Лидия Петровна. Стряпков познакомился с ней в поезде, пять лет назад, следуя с курорта.

Сообщить такой прелести, что он простой советский служащий, занимается гончарным делом, Кузьма Егорович не рискнул. Говорить с очаровательной спутницей о горшках и кринках он постеснялся и назвался церковным старостой. Как его угораздило произнести такие слова, он и сам не мог понять. Очевидно, потому, что в Сочи рядом с ним так же «дикарем» жил веселый молодой поп, транжиривший деньги с легкостью молодожена.

Заявление Кузьмы Егоровича произвело на Лидию Петровну впечатление, особенно после его разъяснения, что церковный староста лицо не духовное, но зато к духовной кассе имеет прямой доступ. Половину дороги провели в вагоне-ресторане. Лидия Петровна на практике показала, как готовить простейшие коктейли: «дорожный» — на двести граммов «столичной» двадцать пять граммов вишневого сиропу и «поэтический» — на сто пятьдесят граммов «цинандали» по рюмке черносмородинового ликера, лимонного сока и одну каплю черного кофе «для тонкости». Пила она без лихости, спокойненько, со знанием существа вопроса.

В Москве Кузьма Егорович подвез ее на такси к дому, взяв слова вечером увидеться. Встретились в ресторане при Северном речном вокзале. Для поддержания авторитета русской православной церкви Стряпкову пришлось днем забежать в камеру хранения, достать из чемодана вполне приличный темно-синий костюм в чуть заметную красную полоску и отнести его в скупку.

Два дня прошли в розовом тумане. Лидия Петровна к деньгам относилась как к главному социальному злу и выкорчевывала это зло с корнем.

В скупку ушли часы «Победа», желтые туфли на кожаной подошве, почти не ношенные, и великолепный зеленый шерстяной свитер с белыми оленями на груди.

Уговорились, что будущий отпуск проведут вместе. Кузьма Егорович обязался перевести заблаговременно «до востребования» три тысячи на наем комнаты в Сочи или Адлере и на личную экипировку. Лидия Петровна в антракте между поцелуями вскользь заметила:

— Надо, Кузя, на будущий год выглядеть поэлегантнее…

И еще уговорились — любить друг друга до гроба.

По приезде в Краюху, как назло, подвернулся Христофоров с его деловыми предложениями. Стряпков сначала отказывался, но вспомнил атласную шейку Лидии Петровны, перламутровые зубки и решил: «Была не была! Однова живем. Не идти же на самом деле в церковные старосты!»

На следующее лето Лидия Петровна выехала на юг, сняла рядом две комнаты — две, понятно, ради декорума — и встретила Кузю на вокзале возгласом:

— Папочка! Родненький!..

Месяц пролетел как мимолетное видение. Лидочка, окрестив Кузьму Егоровича на вокзале папочкой, продолжала выдавать его за отца. Это Стряпкову в общем нравилось. Он даже вошел в роль и начал часто по-родственному похлопывать Лидочку по разного рода выпуклостям. Обижался он только вечером в танцевальном зале, когда черноусые кавалеры уводили «дочь» потанцевать.