Понары: Дневник Саковича и остальное - [13]
Закуривает трубку, наблюдает, снова что-то кричит, нагнувшись в яму.
По-видимому, они в яме чем то заняты.
Может складывают убитых, разравнивают, устраняют кучи?
И, наконец, немец дает литовцам знак слышатся 4 выстрела.
Новая четвёртая партия, и опять то же самое. Примерно в том же
порядке расстреливают еще 7 партий; в общей сложности 11 партий
и в 11 часов. все утихает.
А действительно? Ну, да! Потому что поезд остался пустым и пришел
локомотив его забрать.
А все вещи убитых, ранее выгруженные из вагонов на землю.
Высится гигантская гора, это вещи и куча пищи, подушки, матрасы,
детские коляски, и все сумки, чемоданы, посуда, мешки с картошкой,
буханки хлеба, одежда - все смешанные вместе.
Как выяснилось, от 7 до 11 часов. расстреляно 49 вагонов с людьми
потому что это был первый состав грузового поезда.
Таким образом, в менее чем за 4 часа погибло около 2 500 человек
и, возможно, даже больше.
Удалось убежать немногим, может быть, только 50 -и людям.
Такое небольшое количество выживших может быть связано с тем,
что бежали только отдельные лица. Например, когда вели 200-250
осужденных, пытались бежать только 4-5 людей.
Литовцев шло 50-60, так что была полная неразбериха; поэтому
бегущих без каких-либо проблем расстреливали, тем более, что почти
все беглецы сделали одну и ту же ошибку: они бнжали на открытом
месте, а не через лес. Волнение отняло у них смекалку.
(По-видимому) надо было бежать, когда процессия приближалась к лесу.
Это не конец.
На (железнодорожную ) станцию прибыл новый поезд с жертвами
Те новые (жертвы), по-видимому, сразу же поняли, в какой
«Каунас» их привезли, и что ждет их здесь в ближайшее время.
Поэтому приняли тактику побега, которая в основном дала
гораздо лучшие результаты, чем жертвам первого поезда.
Только открыв вагоны приговоренных высадили на рельсы
и сформировали партию, они сразу (почти все) кинулись бежать
в разные стороны, начался хаос, стрельба,большинство бежит
по рельсам в сторону улиц, в направлении Науякемио,
часть - к дороге, и так далее.
Литовцы стреляют, один из полицейских, раненный пулей,
падает, его грузят в машину. Оказывается, другой полицай
выстрелил в еврея, но попал в коллегу, который попал в
траекторию выстрела.
Бежит какая -то еврейка в красном (свекольного цвета) свитере,
за ней - девочка; Еврека уже бежала через неохраняемую открытую
площадь перед станцией, повернула на улочку. В это время она
услышала сзади выстрел и крик ребенка "Маме, MAME", бежит
назад и почти лоб в лоб сталкивается с полицейским. Тогда выстрел
- она падает замертво.
Большинство бежали в сторону Науякемиса и там, на улице, в
основном, были убиты, но в ту сторону и побежали в основном.
За проволочный забор из той партии приходит лишь несколько
десятков человек, в основном - женщины и пожилые люди.
У ямы их пытают:
одна женщины в темным длинным пальто плача что-то кричит
немцу. За спиной литовец стоя с 2-3 метра, выстрелил, она падает.
Других медленно и трудно раздевающихся, в стороне подбегают
несколько литовцев и бьют палками по их головами. Некоторые
женщины вскочили и вслепую (как в трансе) бегут к яме.
Звучит много выстрелов;
одна окровавленная женщина в нижней одежде,ужасно крича,
влезает из ямы;
Литовец ее колет штыком - она падает, другой убил ее выстрелом.
Других сгоняют к яме и усаживают на краю ямы; часть -
15-20 человек.
Вижу детей, все только в нижнем белье, звучат выстрелы. От ворот
показывается, новая, большая партия может быть, 400 человек в
относительно плотно окруженых.
По-видимому, литовцы, научились на побегах первой партии,
ревностно охраняют эту группу. Перед ямой все ложатся лицом вниз.
Отсчитывают несколько людей и ведут к яме. Что-то говорят,
наконец, один литовец что то говорят обреченным, они начинают
раздеваться, одна женщина с ребенком на руках и ещё двумя
маленькими вцепившимися в её платье, (медлит)
литовец начинает безжалостно бить её палкой. Крики.
Еврей в одной рубашке, защищая избиваеиую женщину, прыгает
к литовцу, щелкает выстрел - еврей падает почти у ног женщины.
Другой литовец хватает ребенка и кидает его в яму, еврейка, как
сумасшедшая кидается в яму за ребенком, за ней две девочки,
раздаются три выстрела. О УЖАС!
Эта партия - женщины, мужчины, дети - всех раздевают догола.
Они сами послушно бегут в яму - звучат выстрелы.
Опять от лежащих отделяют половину, гонят, слышны крики
литовцев " скорей, скорей!" У ямы все столпляются и раздеваются
догола. 5 евреек с детьми усаживают на краю ямы, одна блондинка
в сером нижнем белье, они руками закрывают головки детей.
Звучат выстрелы. Трех евреев не расстреляли, они с места где
раздевались, несут женщину в яму, видно внезапно умерла,
возвращаются, берут за руки и ноги ещё женщину и несут, опять
несут в яму мужчину, возвращаются.
Литовец им приказывает ложиться лицом вниз.
Встает оставшаяся часть партии, две женщины не поднимаются
литовец их пинает ногой - ничего. Другие евреи их уносят.
Все раздеваются донага. Расстреливают.
Три еврея поднимаются, приводят площадку в порядок, потом
и их убивают.
В одежде литовцы нашли двух детей, бросают в яму.
Литовцы двумя рядами идутт за новыми жертвами.
Через несколько минут звучит много выстрелов, напротив дома
Рукопись в бутылках. Как гибнущие моряки посылающие письма в бутылках, в 1943 году польский журналист Казимир Сакович - свидетель и очевидец расстрелов в Понарах (Панеряй) оставил нам послание, закопав около своего дома несколько бутылок с дневником от 11 июля 1941 до 6 октября 1943 года. Часть записей видимо утеряна, но оставшиеся представляют собой важнейший исторический документ. Рахель Марголис, обнаружила, расшифровала и опубликовала давно потерянный дневник Казимира Саковича (Kazimierz Sakowicz)
Трудно найти человека, который бы не вспоминал пережитые им 90-е годы прошлого века. И каждый воспринимает их по-разному: кто с ужасом или восхищением, кто с болью или удивлением… Время идет, а первое постсоветское десятилетие всё никак не отпускает нас. Не случайно на призыв прислать свои воспоминания откликнулось так много людей. Сто пятьдесят историй о лихих (а для кого-то святых) 90-х буквально шквалом ворвались в редакцию! Среди авторов — бывшие школьники, военные, актеры, бизнесмены, врачи, безработные, журналисты, преподаватели.
Да здравствует гламур! Блондинки в шоколаде. Брюнетки в шоколаде. Сезон шоколада! Она студентка МГУ. А значит — в шоколаде. Модный телефон, высокие каблуки, сумки от Луи Виттона, приглашения на закрытые вечеринки. Одна проблема. Шоколад требует нежного отношения. А окружающие Женю люди только и делают, что трут его на крупной терке. Папа встречается с юной особой, молодой человек вечно пребывает «вне зоны доступа», а подружки закатывают истерики по любому поводу. Но Женя девушка современная. К тому же фотограф в глянцевом журнале.
Молнегорск окутан тайной. Многие ее хотят разгадать, стремясь попасть за Стену внутри города. А теперь, после очередного загадочного убийства и изоляции района, искатели приключений нахлынули с новой силой. И не все из них остались в живых, по возвращению домой. Полиция в замешательстве, ведь люди умирают дома, без следов насилия, за закрытыми дверьми и с каждым разом это все меньше похоже на случайность. Александра загадочные события также не обходят стороной, и он оказывается в самом их центре. Едва отпраздновав 16-летие он понимает, что с ним что-то не так.
Герои рассказов – простые люди, которые нас окружают. Что их тревожит? Чем они озабочены? С первых страниц становится ясно, что это не герои, а, скорее, антигерои – во многом ограниченные, однобокие личности, далёкие от чеховского идеала. Сюжет центрального рассказа «Стезя» – это история о маленьком человеке. Забившись в квартиру-каморку, он, как рак-отшельник, с опаской взирает на окружающий мир. Подобно премудрому пескарю Щедрина или Обломову Гончарова, он совершенно оторван от реальности, но не лишён проницательности и пытливого дерзкого ума.
В сборник прозы ленинградского писателя, лауреата Государственной премии РСФСР, включены новая повесть «Свирель на ветру», а также ранее издававшиеся повести «Первые проталины» и «Орлов».
В повести ставятся острые нравственные проблемы неуставных отношений в воинских коллективах. Для массового читателя.