Помпеи - [59]

).

В правом верхнем углу фрески изображен пресс для масла; основанием его служит квадратный белый камень с круглым отверстием в середине и выемкой спереди (несколько таких камней было найдено в Помпеях); в нем укреплены две широкие стойки, скрепленные вверху толстой доской и прорезанные почти по всей длине; в эти прорезы вставлены параллельно верхней четыре доски, которые с помощью лежащих между ними клиньев можно поднимать и опускать, усиливая таким образом давление на нижнюю доску, под которой лежат маслины. Два амура ловкими ударами молотков как раз загоняют эти клинья, и масло течет в огромный таз, стоящий под прессом. Дальше — маленькая психея кипятит масло в тазу такой же формы, поставленном на треног, под которым разведен огонь, а рядом с ней два амура толкут в высокой ступке разные ароматы, необходимые для духов (духи в древности приготовляли не на спирту, которого не знали, а на оливковом масле плохого сорта: это были не духи в нашем смысле, а маслянистые эссенции, которыми натирались). За ними между высоким шкафом с разной посудой и ящиком на ножках стоит амур с флягой в руках. На ящике лежат маленькие весы (их коромысло несколько выдается по обе стороны ящика) и какой-то сверток, может быть — рецепты разных притираний. В левом верхнем углу — сцена продажи: амур с большой бутылью под мышкой черпает из нее ложкой, видимо, пробу для покупательницы, которая сидит в непринужденной позе, поставив ноги на скамеечку, за ней стоит рабыня с опахалом.

Не менее интересны и ювелиры. В правом нижнем углу — печь; около нее возится с клещами и паяльной трубкой один амур; другой, прислонив к печке глубокое блюдо, полирует его. За ними амур, который работает у наковальни, ударяя маленьким молоточком по куску золота, который он держит щипцами. Перед ним на высокой подставке шест, к которому прикреплены большие весы и весы поменьше. Тут же стоит маленький сундучок с тремя выдвинутыми ящичками, где лежат разные золотые вещи. Дальше следует, как и на предыдущей фреске, сцена продажи: амур держит в руке маленькие весы, на одной чашке которых лежит какая-то золотая вещь, а на другой гирьки; и он, и покупательница внимательно следят за весами, находящимися в полном равновесии. Заканчивается фреска изображением двух амуров, работающих у наковальни: один держит щипцами кусок золота, другой бьет по нему молотком.

Художник, рисовавший эти фрески, был большим мастером. В однообразный мир маленьких амуров, имевших стандартный облик (пухлые крылатые мальчики), он сумел внести и жизнь и разнообразие и придать их позам и движениям те черты, которые характеризуют не только известную работу, но и определенный социальный тип. Во всей позе амура, держащего щипцами кусок металла, чувствуется стремление обезопасить себя, как только возможно, от искр, которые сыплются из-под ударов молота; напряжение, которое требуется, чтобы удержать полируемое блюдо, передано во всем теле «рабочего»; жесты амуров: держащего весы, покупающего вино (ил. 40), наклоняющего амфору или того, который из боязни перелить нагибает ее слишком осторожно, — великолепны по своей правдивости и выразительности. Окаменелая поза служанки красноречиво говорит о ее подневольном положении, и эта связанность рабыни еще более подчеркнута небрежно-свободной манерой хозяйки, непринужденно растирающей на руке душистую эссенцию. Также контрастны между собой неуклюжая поза хозяина деревенской гостиницы и полная достоинства спокойная фигура его покупателя (слева).

Дом Тегета (рис. 34) («Новые раскопки», район I, квартал VII, дома № 10–12) интересен, между прочим, и как пример концентрации в одних руках городской недвижимой собственности: Тегет скупил три дома, один из них с небольшим земельным участком, а незадолго до гибели города прибавил к этой покупке еще четвертый, примыкавший к его саду. Все три дома были соединены между собой, и в них был произведен ряд переделок, которые зачастую до такой степени изменяют первоначальный облик комнаты, что нелегко угадать ее прежнее назначение. Первый из домов, входящих в состав обиталища Тегета (по фасаду оно занимает вместе с садом 50 с лишнем метров), обозначен № 10. Он представляет собой скромное небольшое помещение. По обе стороны входа (1) расположены две спальни (2) и (3); атрий (А') принадлежит к редкому в Помпеях типу «черепаховых», т. е. таких, которые были накрыты сплошной (без комплювия) крышей; свет он получал от спален, имевших каждая по окну, и от таблина (4), выходившего на открытый дворик. Таблин превратили в большую вытянутую комнату, отняв от него часть под баню (5). Баня эта, по своему плану очень напоминающая наши ванные комнаты, устроена была своеобразно и опять-таки скорее в нашем вкусе: на невысокой подставке (0,8 м) стоял большой и глубокий таз, в который вода поступала по одной трубе и выливалась через другую; наклонный пол сам служил стоком. Во внутреннем дворике (6) устроен был резервуар, куда стекала с крыш дождевая вода, а рядом находилась большая комната (7) с очагом и нишами для кроватей рабов в стенах: здесь была кухня и здесь же помещались рабы. Из атрия в мезонин вела лестница, под которой в глубокой нише устроен был шкаф. Дверь на улицу была заперта наглухо. От следующего дома № 11 эта часть отделялась хорошей дверью с крепкими запорами: новый хозяин назначил ее под «черную половину» и желал чувствовать себя в безопасности от собственных рабов.