Помойник - [59]

— Нормально у тебя все. Не прибедняйся. Послушала бы иных дикторов с поставленным голосом и правильной речью. Плакать хочется!

— Ладно, остынь, — прервала меня Татьяна. — Кстати, что ты вчера ел?

— Вчера?.. Вчера я перекусил у Марека. Фаршированной щукой и пирожками с рисом.

— Неплохо. С чего бы это?

— К соседу пожаловала с визитом его дочь Вика. Прикинь, мы с ней работали в Москве в одном бутике. Она продавщица, — ответил я. В принципе, мне не хотелось ей рассказывать о Вике. Но я подумал, что рано или поздно она все равно об этом узнает, и замучает тогда меня своими необоснованными подозрениями.

— Поразительно! Просто поразительно! — заметила Татьяна и, насторожившись, прекратила даже помешивать ложкой в кастрюле варившиеся пельмени. — Но прежде о Вике ты мне ничего не говорил.

— Конечно. Ведь до вчерашнего дня мне самому это не было известно.

— Охотно верю. Но такие совпадения не бывают случайными. Чувствую, здесь что-то не так. Или ты мне не обо всем рассказываешь.

— Ты меня ревнуешь?

— И не надейся, — фыркнула Татьяна.

— Честно, мы с ней только знакомые, — заверил я. — Мы с ней бывшие сослуживцы.

— Эта Вика хоть симпатичная?

— Пожалуй, да. Но она не в моем вкусе.

— Чем она занимается?

— Говорю же, Таня, что Вика работает продавщицей в бутике.

— Зачем она приезжала?

— Навестить отца. Ты бы с ней подружилась, — сделал я смелое предположение.

— Я очень сомневаюсь. Наверное, внешностью и характером она пошла в Марека?

— Ну, не совсем.

Больше мы к этой теме не возвращались. Не надо было быть великим психологом, чтобы заметить, что Вика ее сильно заинтриговала, и что отнеслась она к ней критически. Примерно, так же как сама Вика к Татьяне. У женщин вообще с этим сурово. Неприязнью они проникаются друг к другу мгновенно.

— Да, Володя, что ты искал в комнате на полу? — спросила Татьяна, после того, как мы поели и, расслабившись, пили растворимый кофе.

— Понимаешь, какая штука. У меня есть серьезные основания считать, что мой дядя что-то спрятал в этой квартире.

— Хорошо бы. Но что именно?

— Точно я не знаю. Но ясно, что не спицы для вязания. Как, впрочем, и не золото Трои. Вроде бы, свои сбережения. Помнишь, я говорил тебе, что дядя Виктор работал сторожем на мусорном полигоне? Он заправлял там всеми делами и слыл в поселке первым богачом. Так вот, многие полагают, что здесь, в нашей квартире, он спрятал все свои сбережения.

— Да-да, прекрасно помню. Я и от других слышала про его богатство. Только не придавала этому никакого значения. Мало ли о чем болтают люди? Но оказывается, что это правда, — сказала Татьяна, воодушевляясь. — Теперь я понимаю, откуда у нашего соседа Марека появился к нам такой повышенный интерес. Вот еще и дочка его пожаловала. Шустрая девочка. Тут как тут. Нет, своей выгоды они не упустят.

— Не суди так строго людей. Ведь об их замыслах нам ничего не известно, — возразил я.

— Не будь дураком! Известно! — воскликнула она. — Как, думаешь, много было у твоего дяди денег?

— Думаю, миллиона два-три евро.

— Шутишь?

— Самую малость.

— Ха-ха, — вырвался у нее нервный смешок. — Но почему ж мы здесь раньше ничего не находили?

— Естественно, что дядя не держал свои сокровища на виду. Или там, где их можно было легко найти. Вот почему. Скорее всего, он сделал в квартире какой-нибудь хитроумный тайник. Виктор был мужик не промах.

— Ты прав. Абсолютно, — согласилась Татьяна. — Но теперь скажи, какую долю буду иметь я? На что, собственно, мне рассчитывать?

— Не стоит делить шкуру неубитого медведя. Но обещаю, Таня, что я тебя не обижу. Ты останешься довольна. Мы с тобой почти как в законном браке.

— Это «почти» меня и смущает.

— Напрасно, пускай не смущает, — заметил я. — Но извини, у меня что-то разболелась голова. Пойду-ка я отдохну.

Сегодня, действительно, я переоценил свои силы и чувствовал сейчас себя не лучшим образом.

Разместившись в одежде на постели, я стал культурно рассматривать иллюстрации в альбоме западноевропейской средневековой живописи. Рассматривал и поразжался, как средневековый быт западных стран напоминал наш нынешний быт в России. Всех слоев общества. По сути, те же занятия и увлечения, отчасти те же предметы интерьера, схожая утварь. Те же переживания на лицах людей.

Тем временем Татьяна, приняв мое недавнее положение на четырех точках, ползала и тщательно простукивала каждый сантиметр пола в большой комнате. Оставалось только восхищаться, какой энергией и энтузиазмом способно зарядить человека желание разбогатеть. Иногда устав, она, со стонами и охами, разгибала спину и, пошатываясь, отправлялась курить на кухню.

Однако страсть к легкой наживе вскоре неумолимо влекла ее назад в комнату.

Помню, как-то раз в детстве я отдыхал с родителями в Сочи. И однажды какой-то парень положил охлаждаться на морское дно авоську с бутылками пива. Потом весь пляж полдня наблюдал, как он нырял в море в надежде найти свою авоську, унесенную подводным течением. Так вот, сейчас Татьяна вела себя точно так же, как тот парень.

Впрочем, я понимал, что веду себя не совсем правильно. Как не подобает мужчине. Понимал, что мне бы следовало присоединиться к Татьяне. Но по-прежнему лежал на постели, ограничиваясь лишь изредка ценными советами и указаниями.