Помни меня - [24]

себе. Она поддалась, опираясь на него, и отвечала на поддразнивания своим языком. Но

когда его рука смело залезла под ее рубашку, она оттолкнула его. Он заморгал, глядя на

нее. Она уже начала уходить.

— Не волнуйся, — окликнула она, направляясь в сумерки. — Я никому не скажу о

пиве, которое ты украл.

— Ладно, — сказал он, кое-как приходя в себя и понимая, что теперь он должен

будет найти ответ на жесткий стояк в его штанах. — Ты великодушна, дорогуша.

Десять лет спустя, он столкнулся с ней в гостиной пастора МакЛеода и вспомнил ту

ночь. Ее лицо казалось взволнованным, и этому Мэддокс был рад. Пусть ей будет

чертовски не по себе, подумал он.

Затем он передумал. Сейчас он был мужчиной. Его отец умирал в соседней комнате.

И это было то самое время, чтобы, наконец, дать дерьму улечься.

— Ладно, Габи, — осторожно сказал он. — Я готов двигаться дальше, если ты

непротив.

Она игриво склонила голову. — Я не понимаю о чем ты. Похоже, ты все еще

ненавидишь меня.

Мэддокс рассмеялся.

— Нет, Габс. Я никогда не ненавидел тебя. Ты растоптала мое гребанное сердце, но

я никогда не ненавидел тебя.

Ее глаза расширились, и она отвела взгляд, с болью на лице. Она, казалось,

испытывала муки от его слов. Он выскажется, и затем больше не заговорит об этом.

Мэддокс встал в нескольких дюймах от нее. У нее не было выбора, кроме как поднять на

него взгляд.

— Просто помни, Габриэла де Кампо, ты никогда не знала меня. На самом деле. Все, что было между нами — ничто, если ты смогла так легко отвернуться.

— Мэд… — она начала говорить.

— Нет, — он поднял руку. — Это так. Дженсен сделал то, что сделал, и ты сделала

то, что сделала. С этим покончено, — он протянул руку. Он знал, что это по-детски. —

Проехали.

Она не протянула в ответ. Скрестила руки на груди и вздохнула, затем прошла мимо

него в направлении холла, проверить Священника.

Мэддокс после всего этого был х*ем, но он не жалел. Он был рад, что сказал ей. Она

сможет переварить это спустя некоторое время. Эти последние несколько дней жизни

отца будут последними, что он проведет в Раздор-Сити. Это будет последний раз, когда

он будет иметь дело с каждым из них. Он уже заскучал по своим парням. Он вынул

мобильник из заднего кармана. Он мог бы позвонить Брэндону. Этот парень подбодрил

бы его, даже не пытаясь сделать это специально.

Мэд не хочет, чтобы его разговор слышал весь небольшой дом с Габи внутри. Он

открыл входную дверь, намереваясь позвонить на улице. Однако там стоял мальчик. Он

был жилистый и черноволосый и у него были глаза его матери. Он скромно улыбнулся

Мэддоксу.

— Ты мой дядя, да? — спросил он с душераздирающей надеждой в голосе.

Мэддокс прислонился к тонкому дверному косяку, чувствуя, как силы покидают его.

— Мигель, — сказал он. — Мигель МакЛеод.

Мальчик кивнул, глядя на него с явным страхом.

— Да, я твой дядя, — признался он, потрясенный этим столкновением с

воплощением старого предательства во плоти. Нет, это было не справедливо. Мальчик не

был виноват.

— Я рад, наконец, встретиться с тобой, — сказал Мэддокс, и он именно это имел в

виду.

Его племянник, сын Дженсена и Габриелы, улыбнулся.

Глава 8.

Раздор-Сити, Территория, штат Аризона

1888

Лизи Пост была интересной женщиной. Ее настойчивый стук застал Аннику

незадолго до восхода солнца. Когда она открыла дверь, ярко-зеленые глаза женщины

оценили ее за одно мгновение. Анника благодарила дни и часы, проведенные на молочной

ферме. Представившись, опекунша мальчиков Долан кивнула, с удовлетворением заметив, что Анника уже встала и оделась.

— Рада тебе, пташка, — сказала она, крепко пожимая руку Анники, словно они

мужчины. Она было на голову ниже, но ее стройное тело говорило о силе, которой

Анника могла только мечтать, даже после трудолюбивого детства на ферме своего отца.

Лиззи Пост махнула седой головой в сторону шаткой повозки, привязанной к паре

вертких мулов. — Привезла тебе немного припасов.

Пока Анника помогала с разгрузкой, она смирилась с поразительным множеством

провизии, не последним из которых был пуховый матрас для ее кроватного каркаса.

Аккуратная консервация, должно быть, была из личных запасов Лиззи. Анника прошлась

пальцами по банкам с маринованной свеклой и с благодарностью взяла мешки муки.

Лиззи все равно приберегала лучшее напоследок. С блеском в ее серых глазах она

развернула драгоценное оконное стекло для единственного окна в учительской.

После того, как они успешно установили стекло в окне, Анника отошла, любуясь им.

Лиззи улыбнулась ей. Сложив руки за спиной, Анника неловко предложила возместить ей

стоимость привезенного из своей учительской зарплаты.

Лиззи и глазом не моргнула. — Нет необходимости. Я слышала, вы произвели

большое впечатление, мисс Ларсон.

Анника никогда не ходила вокруг до около. — Вы имеете в виду Джеймса? Он

описывал Вас как мать. Он был очень добр ко мне, когда я приехала.

Обветренное лицо Лиззи разгладилось в усмешке. — Джеймс хороший мальчик. Но

он не тот, кто говорит о вас с благоговением, — она подождала, когда Анника уловит

смысл. Когда она не ответила, Лиззи подняла брови. — Вы, создаете впечатления

искреннего человека. Мерсер, кажется, так думает. Не говорите мне, что мы оба неправы.