Помни имя своё! - [42]

Повышенный тон привлек внимание одного из пасдаранцев, он подозрительно посмотрел на них. Но ничего страшного не происходило – и он снова погрузился в свои мысли.

– Цель вашего визита в Исламскую республику Иран?

– Бизнес.

– У вас есть деньги?

Генерал показал пачку денег, тщательно подобранную. Казахские тенге, таджикские сомони – самые популярные у контрабандистов деньги. Евро, крупные купюры – то, что нужно для сделок черного рынка, в отличие от доллара, у евро есть пятисотенная купюра и это очень удобно при сделках с наличными. Ни в коем случае не доллары – у представителей местных властей на доллары была весьма неоднозначная реакция – хотя при этом он запросто шел в всех расчетах черного рынка. Иран был вещью в себе, страной лжи, замешанной на обмане. Здесь все говорили одно, делали другое, а мечтали о третьем. Генерал знал, что многие до сих пор тайно держат спутниковые антенны, чтобы смотреть американские телепередачи, громогласно объявляющие о скором перевороте в Иране и приходе демократического правительства. Даже несмотря на то, что произошло – этого хотели здесь многие… многие. И недаром – на северные кварталы Тегерана пока не упало ни одной бомбы, ни одной ракеты, несмотря на то, что там были институты, занимающиеся ядерной проблематикой.

– Как долго вы намерены пробыть в Иране? – допрос продолжался

– Пока не продам все, что у меня есть.

– Где вы намерены жить?

– Не подскажете список неразбомбленных отелей?

Генерал понял, что совершил ошибку – но было уже поздно. Он просто устал от этого допроса – и позволил раздражительности и нервам взять верх над железной волей.

Женщина чуть повернулась – и тут же около столика оказался пасадаранец с автоматом. Она передала ему паспорт, и он принялся проверять его, медленно и внимательно. Очередь замерла – и генерал хорошо представлял, о чем думают эти люди. Смесь страха и злорадства. Только не я. Только не меня…

– Вы прибыли в Иран для совершения спекулятивных сделок господин… Макашарипов – обманчиво спокойно спросил пасадаранец

Пришло время спектакля. Генерал знал, что это последний шанс – но шанс существенный. Здесь верят спектаклям, верят душевным порывам. Если бы он попытался проделать такое в JFK[35] – в лучшем случае, повесил бы на себя хвост ФБР.

– Аллах свидетель, я не ищу лихвы… – взмолился он – мою страну оккупировали кяффиры, я вынужден был бежать и сейчас скитаюсь по чужой стране как изгнанник. Аллах свидетель, я хороший мусульманин и всего лишь хочу помочь вашей стране быстрее оправиться от нападения безбожников и нанести ответный удар! Аллах свидетель, я беру за свой товар только ту цену, чтобы покрыть расходы, и не более того! Аллах свидетель…

Пасадаранец жестом оборвал его:

– Аллах свидетель нашим делам, и вы хорошо знаете, что бывает за ложь. Что же касается спекуляции – хочу предупредить вас, что за это предусмотрена смертная казнь. А теперь идите. Добро пожаловать в Иран.

Да, смертная казнь… Она настигала, прежде всего, тех, кто не отстегивал КСИР или мешал ему в его делах. Корпус стражей исламской революции – до сих пор был не только главной силой, но и главным коммерсантом Тегерана. Тот, кто игнорировал это – рисковал в один прекрасный день оказаться в петле из троса автомобильного крана. Такая смерть была нелегкой…

– Выездную визу теперь ставят здесь же – сказала женщина

– Да благословит вас Аллах.

Пронесло…

* * *

На площади перед аэропортом были такси, тегеранцы знали, что самолеты прилетают ночью и спешили заработать: больших возможностей для заработка в городе не было. Машины были в основном современные – но встречались и древние Пайканы – копии какого-то британского автомобиля начала семидесятых[36]. В отличие от современных – они были очень непривередливы к качеству топлива и вполне могли потреблять топливо из самодельных нефтеперегонных заводов, какие иранцы наделали во множестве после бомбежек Союзной[37] авиации.

– Парк Меллат – сказал генерал, протягивая купюру

Парень в Саманде – еще одно «детище иранского автопрома[38]» – утвердительно кивнул. Такси тронулось…

Какое-то время – совсем недолго – они ехали молча. Потом – парень спросил

– Хотите музыку? Есть арабская, есть местная

Наверное, была и иностранная, но об этом вовсе не обязательно было признаваться пассажиру такси, которого ты видишь первый день. Наиболее ретивые «хранители исламской морали» – могли настучать.

– Местную…

Водитель кивнул. Заиграла музыка – в ритме западного хип-хопа… или чего-то в этом роде, но со словами на фарси. Просто великолепно.

– Как вы едете без фар? – спросил генерал

Машина и в самом деле двигалась без фар, причем довольно быстро.

– Подфарники же горят. Ездить с фарами опасно, могут нанести удар. На этой дороге опасно, дорога большой охоты. Не волнуйтесь, доставлю…

И водитель поехал еще быстрее…

* * *

Башня Азади была разбомблена – прямое попадание JDAM уничтожило ее, световое представление с музыкой здесь больше не разыгрывалось. Не видно больше было башни Милад – с нее какие-то безумцы пытались сбивать самолеты с использованием ракетных установок Стрела – и башни не стало. Говорили, что она непоправимо изуродовала Тегеран… но точно так же говорили и про Эйфелеву башню а теперь – вместо нее была пустота и знающим – было как то не по себе. Не бомбили Международную башню – золотистый небоскреб в Юсефабаде, пригороде Тегерана, архитектурой чем-то похожей на бывшее здание СЭВ в Москве – раскрытая книга, но с тремя лепестками, а не двумя, как в Москве. Пуски были и с нее – но там жили люди, на которых впоследствии можно было опереться при строительстве нового Ирана, здание было жилым, с роскошными, даже трехуровневыми кондоминиумами. Поэтому – американцы терпели…