Поминальная свеча - [5]

Военфельдшер 3. Колпакова подвела меня к нарам в казарме. На второй полке лежал рослый, огрузневший от какой‑то хвори батареец. Медик сказала, что он требует его комиссовать и по болезни отправить домой. Я пытался с ним поговорить. В ответ — нечленораздельное мычание. А глаза у болящего — ясные, как у здорового человека. Доложил командиру и комиссару полка. Бойца отправили в Читу на медобследование. Оказалось: симуляция, при содействии местной жительницы сей бравый атлет вводил в вену свежую куриную кровь, чем вызвал отек организма по типу водянки. Опасался бывший бодайбинский старатель: пропадет припрятанное золотишко‑то, если полк отправят на фронт и придется там сложить свою голову. Трибунал «отвесил» молодцу 10 лет лагерей с заменой на штрафбат и отправку на передовую.

Кроме организации жизнедеятельности и учебы личного состава всей батареи, сам ежедневно в обязательном порядке проходил командирский тренаж, куда собирались офицеры — огневики. По вводным старших начальников на натурном макете местности в уменьшенном масштабе велась имитация стрельбы по различным целям с закрытых огневых позций, применительно к нашим тяжелым орудиям. Требовалось умело взять цель в «вилку», перейти на ее поражение. С учетом особенностей порохов 40–килограммовых зарядов, с внесением поправок на деривацию полета снарядов и т. д. Надо было знать почти назубок таблицу стрельб, их разные виды: «веером», навесной, орудием, взводом, батареей, дивизионом. В полку самым выдающимся асом учебных стрельб выделялся лейтенант Григорий Казацкий.

После развертывания полка в 99–ю тяжелую гаубичную артбригаду в апреле 1943 года я служил с ним в одной батарее, только опять в должности замполита.

Ирония судьбы: из Гороховецких артиллерийских лагерей бригада отправилась на запад, отлично воевала, брала Кёнигсберг. А я с июня того года, как и многие политработники звена рота — батарея, попал в круговерть переподготовки. Сначала — в 28–й минометный офицерский полк, село Шиморское Горьковской области. До трех тысяч бывших замполитов собралось здесь. Даже одного сослуживца по Монголии встретил — бывшего директора школы, сибиряка, теперь капитана Василия Ковалева, ветерана 82–й МСД участника боев под Москвой.

Мог тут я познакомиться с поэтом Всеволодом Рождественским, да как‑то не довелось. Голодновато жилось поэту в столице. Вот и включен он был в слушательский состав учебного офицерского полка. Однажды я сказал командиру нашего дивизиона, подполковнику Кудрину: хотелось бы, мол, увидеться и побеседовать с известным московским стихотворцем. Подтянутый, безрукий старший офицер — фронтовик пояснил мне:

— Как слушатель Рождественский в полку числится номинально. Раз в месяц из Москвы приезжает за сухим пайком.

Весной 1944 года по приказу Ставки ВГК 700 слушате- лей — офицеров из Шиморского срочно были откомандированы на перековку в комсостав малозенитной артиллерии. С ними «загремел» и я, снова — в Иркутск.

После трех месяцев учебного аврала в 34–м офицерском полку, наконец, попал на 1–й Прибалтийский фронт. В составе 6–й гвардейской армии, в должности командира огневого взвода 37–мм автоматических зенитных пушек с ноября 1944 года до конца войны — 9 мая 1945 года участвовал в боях по ликвидации крупной группировки не- мецко — фашистских войск в Курляндии. Иногда печатался в армейской газете «Боевой натиск».

После первого Дня Победы на станции Вайньоде случайно оказался в расположении 99–й тяжелой гаубичной артбригады, прибывший сюда из‑под Кёнигсберга. Радушно принимал меня мой товарищ по совместной службе в Забайкалье, подполковник Григорий Михайлович Казацкий. Гора с горой не сходится… А мы вот сошлись. Передо мной был блестящий мастер артогня, своего рода поэт «бога войны» — артиллерии. В действующей армии он командо

вал батареей и дивизионом, теперь вот — начальник штаба бригады. К его КНП однажды прорвалась большая группа немецких автоматчиков. Офицер вызвал огонь батареи на себя, управлял им столь искусно, что разметал противника в клочья, а сам артиллерист, его два разведчика и приборист остались невредимы.

ПО ПОРУЧЕНИЮ ПОЭТА

Наши бывшие союзники по антигитлеровской коалиции после разгрома общего врага — фашизма круто развернули свою политику против СССР. Бесцеремонно усердствовали Соединенные Штаты. Их «холодная война» обострилась еще сильнее после смерти И. В. Сталина. В один из напряженных районов противостояния превратились Крым и Северный Кавказ. Натовцы буквально на грани «фола» вели себя на Черном море, устраивая провокации с моря и воздуха.

Штаб ЧФ затребовал с Кубани в порядке подкрепления к 1 октября 1953 года 700 бывших офицеров — фронто- виков, имевших боевой опыт командования подразделениями различных родов войск. Официально — на переподготовку, а в случае осложнения обстановки — как уж получится. Срок — два месяца, в действительности мои спутники и я пробыли в Севастополе три. Моему шефу, редактору краевой газеты «Советская Кубань» Д. Я. Кра- сюку отлучка собкора по Кропоткинскому кусту на длительное время не очень‑то нравилась, но сам фронтовик, участник обороны Москвы, он с пониманием отнесся к моему вызову в главную базу ЧФ: