Поместье. Книга I - [122]
— Ребе, у моей жены колено болит. Говорят, у нее портрет.
Йойхенен оторопел, но тут же понял и еле удержался от улыбки. Наверно, еврей имеет в виду артрит. Спутал болезнь с картиной. Йойхенену очень хотелось засмеяться, и он прикусил губу, вспомнил о разрушении Храма и бедствиях Израиля. Чуть не высмеял беднягу! Сколько же испытаний подстерегает человека со всех сторон! Верно написано, «у дверей грех лежит»[141], грех всегда поджидает у порога. Йойхенен закрыл лицо руками, покачал головой. Впился зубами в губу так, что почувствовал солоноватый вкус. «Я еще и дурак к тому же!» Он убрал ладони от лица.
— Даст Бог, ваша жена поправится…
Глава II
1
Когда родился Александр-Янкев или Саша, как его называла Клара, радости Калмана не было предела. Еще бы, Господь благословил его сыном! Беременность протекала тяжело. Среди зимы Кларе вдруг захотелось черешни, и Калману пришлось послать человека к помещику, который выращивал плодовые деревья в оранжерее. Саша родился очень крупным, варшавский врач-акушер даже удивился, что роды прошли без осложнений. Ребенок появился на свет с черными волосами, а голос у него был как у полугодовалого. На обрезание Калман устроил пир, как на свадьбу. Сандеком[142] он пригласил не ямпольского раввина, а скаршовского, что ямпольская община восприняла как плевок в лицо. Благословения достались деду, Даниэлу Каминеру. Молока у Клары было в избытке, но она наняла кормилицу, христианку. Детскую Клара обставила роскошней некуда, выписала книги и журнал, посвященный вопросам воспитания, купила для ребенка коляску и заказала в Берлине такую кровать, чтобы Саша мог вставать и ходить в ней, когда чуть подрастет. А рос он как на дрожжах. К десяти месяцам он уже начал ходить и говорить. Калман накупил для единственного сына оберегов от дурного глаза.
Когда Саше шел третий год, он уже умел лазить по деревьям. Была в нем какая-то дикая жестокость. Щенков и котят, которых крестьянки приносили ему в подарок, он душил, топтал ногами или топил в воде. Он ничего не боялся и обожал все крушить и переворачивать вверх дном, разбирал и ломал игрушки. Однажды, раздобыв нож, изрезал кукле голову. Поначалу Калман внушал себе, что ребенок просто не знает, куда девать силу. Но чем дальше, тем сильнее становилось его беспокойство. Он говорил Кларе, что сын слишком много ест, требовал, чтобы она не давала ребенку игрушечных сабель, ружей и пистолетов. Но Клара очень резко дала понять, что Калман лезет не в свое дело:
— Не допущу, чтобы он вырос размазней!
Ямполю было о чем посплетничать. Клара купила Саше лошадку и заказала маленькую бричку, точь-в-точь как настоящую. Она не разрешала ему говорить по-еврейски и пригласила бонну-француженку. Клара приучила ребенка не отзываться на Сендера, даже отец должен был называть его только русским именем. Но прошло время, и она тоже стала огорчаться из-за сына. От переедания он сильно растолстел. Он лез драться к служанкам и бонне, а ударить умел очень больно и при этом дико хохотал. Ямпольские евреи прозвали его Измаилом. Калман выходил из себя, когда слышал, как называют его сына, но прозвище было в самую точку.
Долгими уговорами Калман добился у Клары, чтобы сыну наняли учителя, который научит Сашу еврейским буквам. Отец надевал на ребенка талес, но Саша смеялся над цицис и все время пытался дернуть учителя за бороду. Враги Калмана говорили, что Саша похож на черта. Он любил показывать кукиш и высовывать язык, плевался, передразнивал еврейский выговор. Неожиданно в нем проснулась страсть все поджигать. Как ни прятали спички, он их находил. Он пытался поджечь все, что попадалось ему под руку. Прислуга говорила, что рано или поздно он спалит дом. Клара впервые поддала своему сыночку. Сперва он смеялся и пытался драться с матерью, но потом начал вопить и вырываться. Спички стали класть повыше, на шкаф, но Саша подставлял табуретку и доставал их. Тогда стали закрывать спички на ключ, но однажды он умудрился сбить камнем замок, утащил их и поджег стог сена. Калман решил его выпороть, но Саша оттолкнул отца и крикнул:
— Ты, жид паршивый!
Что-то будто оборвалось у Калмана внутри. Он дал сыну затрещину, потом ушел к себе в «контору», как он называл свою комнату, заперся и разрыдался. Он плакал в первый раз после того, как похоронил Зелду. От удара у Саши пошла кровь носом и распухла щека. Клара постучалась к Калману кулаком и, когда он чуть приоткрыл дверь, крикнула:
— Еще тронешь моего ребенка, убью!
Калман распахнул дверь настежь.
— Ну, убей! Он весь в тебя пошел, твоя кровушка!
— Последний раз предупреждаю!
Калман весь день постился и читал псалмы. Он дал себе слово, что больше никогда не прикоснется к своей злой жене. Но ночью она сама пришла к нему в постель, она целовала его, щекотала, покусывала, нежно заплетала его бороду в косички и обещала, что больше не будет гнать из дома учителя. И вдруг заговорила о том, что надо бы перестроить замок. Здание выглядит очень старомодно, крыша залатана во многих местах. Стыдно жить в такой развалине. Калман не верил своим ушам.
— Графу было не стыдно, а тебе стыдно?
«Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня звали лгуном, — вспоминал Исаак Башевис Зингер в одном интервью. — Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же».«Мешуга» — это своеобразное продолжение, возможно, самого знаменитого романа Башевиса Зингера «Шоша». Герой стал старше, но вопросы невинности, любви и раскаяния волнуют его, как и в юности. Ясный слог и глубокие метафизические корни этой прозы роднят Зингера с такими великими модернистами, как Борхес и Кафка.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Выдающийся писатель, лауреат Нобелевской премии Исаак Башевис Зингер посвятил роман «Семья Мускат» (1950) памяти своего старшего брата. Посвящение подчеркивает преемственность творческой эстафеты, — ведь именно Исроэл Йошуа Зингер своим знаменитым произведением «Братья Ашкенази» заложил основы еврейского семейного романа. В «Семье Мускат» изображена жизнь варшавских евреев на протяжении нескольких десятилетий — мы застаем многочисленное семейство в переломный момент, когда под влиянием обстоятельств начинается меняться отлаженное веками существование польских евреев, и прослеживаем его жизнь на протяжении десятилетий.
Эти рассказы лауреата Нобелевской премии Исаака Башевиса Зингера уже дважды выходили в издательстве «Текст» и тут же исчезали с полок книжных магазинов. Герои Зингера — обычные люди, они страдают и молятся Богу, изучают Талмуд и занимаются любовью, грешат и ждут прихода Мессии.Когда я был мальчиком и рассказывал разные истории, меня называли лгуном. Теперь же меня зовут писателем. Шаг вперед, конечно, большой, но ведь это одно и то же.Исаак Башевис ЗингерЗингер поднимает свою нацию до символа и в результате пишет не о евреях, а о человеке во взаимосвязи с Богом.«Вашингтон пост»Исаак Башевис Зингер (1904–1991), лауреат Нобелевской премии по литературе, родился в польском местечке, писал на идише и стал гордостью американской литературы XX века.В оформлении использован фрагмент картины М.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Исаак Башевис Зингер (1904–1991), лауреат Нобелевской премии, родился в Польше, в семье потомственных раввинов. В 1935 году эмигрировал в США. Все творчество Зингера вырастает из его собственного жизненного опыта, знакомого ему быта еврейских кварталов, еврейского фольклора. Его герои — это люди, пережившие Холокост, люди, которых судьба разбросала по миру, лишив дома, родных, вырвав из привычного окружения Они любят и ненавидят, грешат и молятся, философствуют и посмеиваются над собой. И никогда не теряют надежды.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
Залман Шнеур (1887–1959, настоящее имя Залман Залкинд) был талантливым поэтом и плодовитым прозаиком, писавшим на иврите и на идише, автором множества рассказов и романов. В 1929 году писатель опубликовал книгу «Шкловцы», сборник рассказов, проникнутых мягкой иронией и ностальгией о своем родном городе. В 2012 году «Шкловцы» были переведены на русский язык и опубликованы издательством «Книжники». В сборнике рассказов «Дядя Зяма» (1930) читатели встретятся со знакомыми им по предыдущей книге и новыми обитателями Шклова.Лирический портрет еврейского местечка, созданный Залманом Шнеуром, несомненно, один из лучших в еврейской литературе.
Исроэл-Иешуа Зингер (1893–1944) — крупнейший еврейский прозаик XX века, писатель, без которого невозможно представить прозу на идише. Книга «О мире, которого больше нет» — незавершенные мемуары писателя, над которыми он начал работу в 1943 году, но едва начатую работу прервала скоропостижная смерть. Относительно небольшой по объему фрагмент был опубликован посмертно. Снабженные комментариями, примечаниями и глоссарием мемуары Зингера, повествующие о детстве писателя, несомненно, привлекут внимание читателей.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман «Улица» — самое значительное произведение яркого и необычного еврейского писателя Исроэла Рабона (1900–1941). Главный герой книги, его скитания и одиночество символизируют «потерянное поколение». Для усиления метафоричности романа писатель экспериментирует, смешивая жанры и стили — низкий и высокий: так из характеров рождаются образы. Завершает издание статья литературоведа Хоне Шмерука о творчестве Исроэла Рабона.