— Пленники. Везли из Одессы в Турцию — показывает нам казак.
На палубе стояло три паренька и четыре девчонки и все разного возраста в окружение казаков.
— Работорговля, да ещё детьми. Жаль, что их командиры так легко умерли — зло констатировал я.
— Старших мальцов мы заберём, а остальных ты пристрой — сотник с невинным видом, как будто о домашних животных говорит.
— Вот не было печали. И что я с ними буду делать? Да ещё в таком количестве? — опешил я. Мне, что теперь ещё и с этим разбирайся?
Пароход действительно оказался гружённый мукой и немного кожей. Хотя как сказать немного, телег пять будет, а может и больше. В результате боя погибло двенадцать турок, и трое было ранено. Это те, кто оказал активное сопротивление. Раненых тут же добили, раздели и выкинули за борт. Экипаж нового турецкого парохода раньше составлял семьдесят человек. Семь было европейцев, из которых выжило трое и все они из машинной команды. Они обучали турок управлять пароходом. Остальной экипаж сборная солянка, из разных наций, причём турок меньшинство.
Машиной руководил Пьер Ожан, французский инженер, с которым я кое-как объяснился на английском. Успокоил его, что все у него будет нормально. Развели пары и отправились домой, привязав галеру и бот за кормой. Туда же спустили большую часть экипажа, забрав весла и паруса. Оставили только машинную команду. Машина на корабле была очень слабенькая и наша скорость не превышала 5 узлов. Мне постоянно приходилось спускаться к котлу и контролировать работу. Всё оказалась на удивление примитивным и никаких сложностей я не увидел. Доверия к «нашим добровольным помощникам» я не испытывал и очень боялся пожара. Пришлось выставить охрану. Мне очень помог капитан галеры, со смешной кличкой Бых и его люди. Как он ориентировался на местности в море, без каких-либо приборов для меня осталось загадкой. Сам Бых был явно не русским, скорее какая-то смесь всех народов и наций. С большим кавказским носом и светло-рыжими волосами и бородой. Глаза зеленые. Сам высокий и сильный, но с кривыми ногами и поэтому чудно переваливался при походке. Хотя может у него и какое-то заболевание ног, типа артрита. Напористый, как танк среди машин на шоссе. Своё явно не упустит, да и чужое готов прихватить, хотя тут все такие. Сразу себе потребовал всех пленных, за себя и свою команду.
— И что ты с ними будешь делать? — удивляюсь.
— Как что? На весла посадим.
— А что, разве это ещё практикуется?
— Да всё каботажное плавание так идёт. А как по-другому? — теперь уже удивляется он.
И тут работорговля. И чему я тогда всё удивляюсь? Жизнь такая. Пришлось согласиться, кроме пяти человек машинной команды. Заодно добавлю двух слуг англичанина и Качукова. Но предупредил, чтобы он недолго прожил. Ну и бог с ним, а то я всё ломал голову, куда столько пленных пристроить. Пока дошли, я вымотался, как не знаю кто. Да, собачья это работа, быть капитаном, сделал я вывод. Больше что-то не хочется.
За время перехода поделили трофей. Я забрал себе всю судовую кассу, часть пороха, кое-что из оружия и одежды. Одежду больше набрал для образцов в Тулу. Так же хочу забрать большую часть кожи, только не решил пока, как довезти. «Наложил лапу» на каюту капитана, где оставил за собой отличные две подзорные трубы, секстант и астролябию. Много было карт и разных записей. Тут, жил погибший английский наёмник, обучающий турок. Так что каюта меня порадовала и другими вещами, особенно серебряной посудой. Пришлось выдержать напор казаков, у которых разбежались глаза от жадности.
— Послушайте казаки, жадность это плохая черта. Вам и так досталось столько, как бывает раз в жизни. Расторгуетесь мукой, Вам на всё хватит.
— А ты себе самое дорогое забираешь — послышалось из толпы.
— Что значит дорогое? А то, что с нашими моряками поделиться не надо? Может тебе что секстант или астролябия надо? Может, ты ими и управлять можешь? — хотя сейчас их отдавать я не планировал. Мне такая взятка ещё пригодится.
— А им-то за что?
— За то, что они русские и наши берега охраняют.
— Это не по правилам.
— Казаки я не ваш атаман, и вы не сами захватили пароход, а под моим руководством и за мои деньги и с моим оружием. Оно, так и быть вам останется. И не забывайте, мне ещё за это всё отвечать. И делиться тоже.
Немного ещё побузив, казаки согласились, тем более Щерба был на моей стороне. А с другой стороны куш действительно был сказочный.
— Вот смотри Семён, как это действует — объясняю устройство трофейного Кольт Патэрсона выпущенного в 1836 году. Пятизарядный. Калибр 36, наибольший в этой модели, с длиной ствола 230 мм. Ударно-спусковой механизм одинарного действия: стрелку перед каждым выстрелом нужно было отвести пальцем курок назад.
— Хорошая штука. Я тоже такой хочу.
— Приедешь ко мне осенью, как договаривались и у тебя такой будет. А сейчас сам понимаешь, мне его сдать и показать надо. Случись война, эти пистолеты такого натворить могут… А наши генералы, как обычно не чешутся.
Добрались, наконец, до хуторов на берегу. Пока шли туда не обратно близко судов в Азовском море и не видели, что говорило о плохо развитом судоходстве. Да и какое там интенсивное судоходство, когда в Ростове-на-Дону, было двенадцать тысяч жителей. А после прошлогодней бушевавшей тут эпидемии холеры, может и того меньше. Сначала я хотел завести пароход в устье речки и там посадить на мель. Щерба меня отговорил, посетовав, что тогда я перекрою им всё движение. Поэтому решили посадить пароход на мель рядом, и забрать с него самое ценное. Потом казаки будут присматривать, пока не найдут покупателя.
