Полюбить ведьму и выжить - [30]

— Неправда! — вскинулась дочь, яростно сверкая глазами, — мы не собирались воровать! Там яблоки молодильные! Я для бабушки с дедушкой взять хотела!

Слов у меня не осталось. Эмоции тоже закончились. Я тяжело вздохнула.

— Ника, понятия не имею, есть там яблоки или нет, но они не твои. А значит «взять» — это воровство. Эх, — не дав дочери ответить, горько пробормотала я, — сказка сказочка. И когда уже мы с тобой домой попадем? В нормальный мир?

Миг — и все вокруг резко завертелось, как на карусели. А в следующую секунду мы с Никой оказались в городской квартире, той самой, из которой выезжали отдохнуть на природе.

Дочь ошеломленно посмотрела на меня:

— Мамочка…

— Мы дома, Ника, — я попыталась улыбнуться, но улыбка вышла какой-то искусственной, даже жалкой. На сердце будто опустился тяжелый валун. Дура ты, Дашка. Хотела же вернуться в город? И почему тогда сейчас не радуешься?

На глаза Ники выступили слезы.

— У тебя снова волосы каштановые, а глаза — синие, — сообщила она и горько разрыдалась.

Я прижала дочь к себе, сморгнула с глаз непрошеную влагу. Нет, я не буду плакать. Никому это не нужно. Мы обе хорошо отдохнули, набрались впечатлений на всю жизнь. А то, что я снова безответно влюбилась… Чушь какая… Справилась тогда, справлюсь и сейчас… Как говорил герой старого фильма: «Будем жить».

До вечера мы в Никой ходили, как в воду опущенные. Ни у меня, ни у нее не было ни малейшего желания заниматься домашними делами, планировать дальнейшую жизнь или думать о будущем.

Вечером я заставила себя позвонить родителям. Мой мобильник погиб смертью храбрых в избушке Юльки, поэтому набирать маму пришлось со старенького домашнего телефона.

— Даша, у тебя совесть есть? — вместо приветствия раздраженно поинтересовалась в трубку мама. — Ты почему мобильник выключила? Ты вообще можешь себе представить, как мы с отцом за вас с Никой волновались? Хорошо, Юля додумалась сообщить, что у нее дома связь барахлит. А так что нам оставалось думать? Морги снова и снова обзванивать? Мы вообще-то уже не настолько молоды, чтобы подобные потрясения переживать!

Когда мама заводилась, ее лучше было не перебивать. Поэтому я покорно выслушала все, что она обо мне думала, и извинилась.

— Завтра воскресенье. Ждем вас с Никой в гости, — послышалось в ответ.

Я покосилась на дочь, понуро сидевшую перед включенным ноутбуком, вспомнила, что машина, как и сумки с вещами, осталась в Лукоморье, но спорить не стала. Хотят родители удостовериться, что с нами все в порядке, значит, съездим, хотя бы на такси.

Ночью мне ожидаемо приснился Кощей.

— Сбежала, значит, — нехорошо ухмыльнулся он, сидя на кровати в своей спальне, — еще и барьер поставила. Не пойдет так. Ты, Даша, моя жена. И я тебя скоро найду.

Проснулась я в слезах. Барьер. Да какой к лешему барьер?! Не ставила я ничего! Найдет? Да и пускай… Я замерла. Это что ж получается, пока жила там, все время мечтала домой вернуться, а как дома оказалась, так и без мужа не надо ничего? А Ника? А ее учеба? А родители? А моя работа, в конце концов?!

Дочь, как и я, красовалась за завтраком опухшим лицом.

— Мамочка, — жалобно попросила она, — может, вернемся?

Я вздохнула.

— Учиться ты где будешь? Или думаешь, раз шарики разноцветные пускать научилась, уроки делать не надо?

— А Кощей с Ваней? — тихо уточнила дочь.

— Давай съездим к бабушке с дедушкой, а потом поговорим и о Кощее, и о Ване, — качнула я головой, трусливо оттягивая важный разговор.

На улице нас с дочерью ожидал сюрприз в виде старых «жигулей», припаркованных на обычном месте возле дома.

Наверное, раньше мы обе удивились бы такой телепортации, но сейчас у нас было совершенно отвратительное настроение, а потому очередное чудо воспринялось как должное.

Дорога к деревне, как обычно пустынная, оказалась засыпана желтыми и красными листьями. Выстроившиеся по обе стороны от нее высокие деревья, практически «обнаженные», прозрачно намекали, что осень давно появилась на пороге. Сколько там осталось до начала очередного учебного года? Неделя вроде. И снова — Ника за партой, я — за учительским столом. И пустота в сердце. Впрочем, последнюю мысль я решительно отогнала от себя.

Родительский дом, двухэтажное кирпичное здание без некоторых удобств, встретил нас с дочерью крепкими материнскими объятиями и грозными взглядами отца. Еще в дороге я хотела было предупредить Нику, чтобы она не распространялась о наших с ней приключениях, но увидев в зеркало заднего вида унылую мордашку, промолчала. Дочери, похоже, и не нужны были никакие материнские предупреждения. Она и так не собиралась никому ничего рассказывать, главным образом из-за постоянных душевных терзаний.

Пока мама, невысокая плотная блондинка хохотушка, безрезультатно пыталась оживить на кухне поникшую Нику, папа, брюнет среднего роста с пивным брюшком, отвел меня в гостиную, кивнул на кресло и сурово приказал:

— Садись и рассказывай, да только честно, что у вас там приключилось? Почему ребенок теперь сам на себя не похож? Да и ты… Краше в гроб кладут.

«Добрые у меня родители», — грустно усмехнулась я про себя. Вслух же ответила.

— Пап, там отвратные условия. Хуже, чем здесь. Связи не было, позвонить вам я не могла. А Ника… Она подружилась с местным мальчиком, не хотела расставаться.