Полюбить ковбоя - [6]

– Я знаю. – Один раз заглянув в его светло-карие глаза, можно было забыть обо всем. Но жить с ним и спокойно смотреть, как каждый уик-энд он рискует собой, объезжая какого-нибудь дикого быка, Эрин не могла. В последний раз, когда она видела, как он полетел и шлепнулся в пыль, точно так же, как сегодня Тимми, Эрин поклялась, что это будет самый последний раз. Ей следовало давно развестись с ним, хотя она знала, что Мег упрекнет ее за это. – Нет, я этого не выдержу, – повторила она.

– Миссис Синклер?

При звуке голоса, раздавшегося с порога, Эрин вскочила на ноги.

– Как он, доктор?

– Все прошло отлично, – успокоил ее врач. – Маленький храбрый солдат.

– Ковбой, – поправила его Мег, подходя к ним.

– Несмотря на боль, он сказал мне, что он первоклассный объездчик быков или, во всяком случае, станет таким. – Он приподнял бровь и чуть усмехнулся. – Полагаю, сегодня утром просто что-то не заладилось.

– Насколько серьезен перелом? – Эрин покусывала нижнюю губу.

– Рентген показал прямое расхождение, но могло быть гораздо хуже. На ночь я наложил ему шину, а завтра вы отвезете его к вашему постоянному врачу – я говорил с ним, – и ему наложат гипс. – Пристроившись на краешке стула, врач быстро что-то написал на небольшом листочке. – Это лекарство должно снять боль, но я не обещаю спокойной ночи.

– Он будет рад оказаться в своей кровати.

Стиснув рецепт, Эрин прошла за врачом и Мег по коридору в кабинет, где Тимми лежал на медицинском столе, прижимая к грязной рубашке своего любимого мягкого зверька, которого ему когда-то купила Мег.

– Отдыхай, ковбой, – врач сжал худенькие плечики Тимми, – и скажи своей маме и бабушке, чтобы они дали тебе побольше НЛЗ.

Тимми подождал, чтобы закрылась дверь и они остались одни.

– Что такое НЛЗ?

– Нежность, любовь, забота.

– Вроде объятий?

– И поцелуев, – Эрин поправила его непослушные волосы, – и, как только приедем домой, ранний сон с чудесной сказкой.

Тимми огляделся вокруг, как будто что-то потерял.

– Я думал, к этому времени папочка уже будет здесь.

– О, дорогой, – у Эрин сжалось сердце, – он далеко.

– В Юте?

– Не знаю. Возможно.

– Он должен быть в Юте, если сегодня суббота.

– Тогда он, несомненно, именно там, – заверила она, помогая сыну слезть со стола.

Если и было что-то, за чем она следила, так это на каком следующем родео выступает Денни. Но откуда Тимми знал, где это будет?

К тому времени как они добрались домой, Тим вы-глядел измученным и стал капризничать. Местная анестезия кончилась, и когда Эрин отвела его в постель, он пожаловался, что у него болит рука.

– Таблетка скоро подействует, – сказала она, присаживаясь к нему на кровать и открывая одну из его любимых книжек. – Положи головку мне на плечо, и я немного почитаю тебе.

Тимми сжал здоровой рукой свою мягкую обезьянку и нахмурился.

– А где бабушка?

– Она прибирает кухню.

Желающих подкрепиться подгоревшим обедом не оказалось. Кен, погладив Тимми по головке, ушел наверх посмотреть телевизор и почитать газету или сделать вид, что займется этим. Эрин знала, что он переживает за Тимми, потому что ненавидел всякого рода болезни. Вернее, несчастные случаи, уточнила она.

– Хочу бабушку, – хныкал Тимми.

– Она придет сказать тебе «спокойной ночи», – постаралась успокоить его Эрин, глядя в книгу, но он отвернулся от матери, как будто она была виновата в том, что ему больно.

– Хочу моего папочку!

– Успокойся, иди ко мне.

Но когда она попыталась привлечь его к себе, он оттолкнул ее:

– Ты мне не нужна! Я хочу папочку!

Эрин вскочила с кровати и выбежала в коридор с полными слез глазами. В конце концов после долгого чтения Тимми успокоился и заснул на руках у бабушки.

Только когда Мег ушла спать, Эрин вернулась в спальню и, как обычно по вечерам, в полутьме постояла над Тимми. Затем она убрала ему со лба волосы, наклонилась и поцеловала. Потом села в кресло у кровати и стала смотреть, как он спит.

В ней никогда не воспитывали самостоятельность, но она сама создала здесь дом для своего сына, для них обоих, пустила глубокие корни в эту землю, которую любила и где собиралась остаться навсегда, а он даже во сне крепко прижимал к себе черную мягкую обезьянку со смешной мордочкой и красными эластичными подтяжками, которую Денни прислал ему вскоре после рождения.

Прежде Тимми никогда не звонил отцу, ни разу за все свои болезни ангиной и ветрянкой, ни разу за семь дней рождения и семь рождественских праздников – вообще ни разу. Ей не следовало отпускать его на это лето.

Эрин сложила руки на спинке кровати Тимми и положила на них голову. Поворачиваясь во сне, Тимми коснулся больной рукой простыни и вскрикнул.

– Все хорошо, сынок.

Эрин хотелось бы верить в это. Сын – это все, что у нее сейчас есть, и она не хочет его потерять. Сидя в полутьме, она подняла голову и затуманенными от слез глазами взглянула на противоположную стену, где темные фигурки ковбоев скакали по обоям. Там была видна приоткрытая дверца стенного шкафа и криво прикрепленная к ее внутренней стороне афиша Ассоциации ковбоев-профессионалов – расписание родео нынешнего сезона. Так вот откуда Тимми знал, где сегодня вечером должен был быть его отец. Таким же образом и Эрин узнавала о его местонахождении все те годы, когда она тоже ждала его. И неожиданно ей захотелось, чтобы Юта была как можно дальше от их дома.