Поля крови. Религия и история насилия - [58]

Ударившему тебя по щеке подставь и другую, и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку. Всякому, просящему у тебя, давай, и от взявшего твое не требуй назад. И как хотите, чтобы с вами поступали люди, так и вы поступайте с ними{647}.

Ученики Иисуса должны быть сострадательными, как и сам Бог сострадателен, щедро давая всем и никого не осуждая{648}.

После распятия у учеников Иисуса были видения, которые убедили их, что Иисус воскрес и вознесен одесную Бога, а вскоре вернется и окончательно установит Царство{649}. Иисус проповедовал в селах римской Палестины, а городов обычно избегал{650}. Однако Павел, иудей из Тарса Киликийского, который лично не был знаком с Иисусом, верил, что Бог послал его возвещать «благую весть» языческому миру, – и Павел стал учить в греко-римских городах, расположенных на основных торговых путях в Малой Азии, Греции и Македонии. Это была совсем иная среда: Павловы новообращенные не нищенствовали, но зарабатывали, подобно самому Павлу, на жизнь, причем нередко были людьми более-менее состоятельными. Известные нам Павловы послания – древнейшие из сохранившихся христианских текстов (50-е гг. н. э.), а учение Павла повлияло на рассказы об Иисусе в синоптических Евангелиях (Евангелиях от Марка, Матфея и Луки), написанных в 70-е и 80-е гг. н. э. И хотя синоптики использовали самые ранние палестинские предания об Иисусе, работали они в городской среде, пронизанной атмосферой греко-римской религиозности.

Ни древние греки, ни древние римляне не проводили грань между религией и секулярной сферой. Наше понятие религии они, пожалуй, и не поняли бы. У них не было ни священных писаний, ни догм, ни клира, ни обязательных этических правил. Не было и онтологической пропасти между богами и людьми, но у каждого человека был свой божественный покровитель (гений), а боги часто принимали человеческое обличье{651}. Боги были глубоко причастны общественной жизни, и греко-римский город был по сути религиозной общиной. Каждый город обладал своим божественным покровителем, а гражданская гордость, денежные интересы и благочестие переплетались столь тесно, что в нашем секулярном обществе это кажется диковинным. Участие в религиозных праздниках в честь городских богов было неотъемлемо от гражданской жизни: общественных праздников и выходных не существовало, поэтому Луперкалии в Риме и Панафинеи в Афинах были редкими возможностями отдохнуть и расслабиться. Эти праздники определяли римскую и афинскую идентичность, разворачивали грандиозное шоу, наделяли гражданскую жизнь трансцендентным смыслом, давали шанс показать сообщество с лучшей стороны и внушали гражданам ощущение принадлежности к единой семье. Участие в этих обрядах было не менее важно, чем любая форма личного благочестия. Стало быть, принадлежать к городу значило почитать его богов (впрочем, ничто не мешало горожанам почитать и других богов){652}.

Это таило в себе проблемы для иудейских и языческих новообращенных Павла в Антиохии, Коринфе, Филиппах и Греции: ведь они, монотеисты, считали римскую религию идолопоклонством. Римская империя уважала иудаизм как древнюю традицию и считалась с отказом иудеев участвовать в общественном культе. На тот момент пути иудаизма и христианства еще не разошлись{653}, и Павловы языкохристиане видели в себе часть Израиля{654}. Однако в многолюдных греко-римских городах христиане часто вступали в конфликт с местными синагогами, а поскольку еще и гордо называли себя «новым Израилем», выходило неуважение к исконной вере, недопустимое с точки зрения римлян{655}. Из Павловых писем видно: Павла заботило, что его подопечные привлекают к себе нежелательное внимание в обществе, в котором необычность и новизна чреваты неприятностями. Он советовал им не выделяться одеждой{656}, соблюдать приличия и самоконтроль, подобающие римским гражданам, а также избегать излишне экстатических форм благочестия{657}. И вместо вызова римским властям Павел проповедовал послушание и уважение: «Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему противящийся власти противится Божию установлению»{658}. Рим не злая империя, а гарант порядка и стабильности, а значит, христиане должны платить налоги: «Для сего вы и подати платите, ибо они Божии служители, сим самым постоянно занятые»{659}. Впрочем, Павел знал, что такое положение дел временное, ибо Царство Иисуса вскоре установится на земле: «Проходит образ мира сего»{660}.

Ожидая славного пришествия Иисуса, члены церкви (экклесиа) должны жить по его учению: быть добрыми, щедрыми и благожелательными. Такова альтернатива структурному насилию имперского владычества и эгоистической политике аристократии. Празднуя вечерю Господню (общинную трапезу в память об Иисусе), богачи и бедняки должны сидеть за одним столом и вкушать одну пишу. Раннее христианство было не частным делом между индивидом и Богом: свою веру в Иисуса христиане обретали в опыте совместной жизни в тесно спаянных общинах. Эти общины, представлявшие собой религиозное меньшинство, бросали вызов неравному распределению богатства и власти в стратифицированном римском обществе. Без сомнения, «Деяния апостолов» идеализируют первоначальную церковь в Иерусалиме, но христианский идеал показателен: