Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды - [79]
Лицо, купившее худжру, получает на вечные времена право жить в ней, слушать уроки у мударрисов, пользоваться книгами, завещанными медресе, если такие имеются, и получать, согласно завещанию, прописанному в шэрт-нама, часть дохода с вакфа, смотря по тому, к какому разряду он (ученик) будет принадлежать.
Оставляя медресе, владетель худжры перепродает свое право одному или нескольким желающим.
Часто обладатель худжры продает право сожительствовать с ним в его келье, а вместе с тем и получать часть дохода приходящуюся на данную худжру.
В тех медресе, где худжры не продажные, поступление разрешается обыкновенно мударрисами.
Общего стола нет. Пища покупается или приготовляется отдельно в каждой келье. Часто даже в одной и той же келье живущие в ней 2– человека не образуют между собою артели.
В общем питание очень плохое и скудное. Чай, хлеб, сушеные и сырые фрукты и очень редко палау или другое питательное кушанье. Последнее зачастую готовится тут же, в худжре, в крошечном, чуть не игрушечном котелке – раз в неделю.
По утонченной вежливости, переходящей в раболепие, по привычке опускать глаза долу, говорить тихо и есть мало, по особой, если можно так выразиться, нищенской опрятности, по привычке вставлять в речь массу арабских и персидских слов, по несколько испитому цвету лица и неестественной для данной расы белизне рук всегда легко узнать человека, долго просидевшего в медресе и не имевшего в течение этого времени своих личных средств жизни, достаточных для сносного существования.
Заговорив о туземном мусульманском духовенстве и сказав все то, что позволяют общие размеры этого труда, о причте мечетей, судьях, учителях низшей туземной школы, нельзя пройти полным молчанием ишанов, кары и дуа-ханов.
В древности или, вернее, в старину под именем ишанов или пиров разумелись люди, отличавшиеся строгим, аскетическим образом жизни и строгими правилами нравственности. Не ограничиваясь обязательными для каждого мусульманина пятью ежедневными намазами и месяцами поста, такого рода подвижники возлагали на себя добровольные посты, обязательство чтения в течение дня части Корана, многократное произнесение какой-либо молитвы или произнесение эпитетов имени Божия и др. подобного же рода эпитимии.
С приобретением в народе известности ишаны приобретали и последователей-мюридов.
Образовалось нечто вроде монашеских орденов, члены которых однако же не оставляли по большей части ни своих обычных частных занятий, ни семейств и пр., и собирались только для совершения общественных молений и бесед со своими наставниками.
В настоящее время из числа таких прежних ишанов, почитаемых за святых, туземцы с наибольшим уважением относятся к памяти старинных бухарских ишанов: Хазрэт-и-Шир-Кулял, Хазрэт-и-Баба-и-Ага-лык, Хазрэт-и-Шах-и-Джаан, Хазрэт-и-Пат-Абад и Хазрэт-и-Дивана-и-Багаведдин[381]. (Хазрэт – святой.) Поступление в мюриды того или другого ишана сопровождалось, так же как и теперь, следующим обрядом. Ишан берет нового мюрида за правую руку и спрашивает его: раскаивается ли он в совершенных им грехах? Будет ли воздерживаться от них на будущее время? Будет ли руководствоваться в дальнейшей своей жизни правилами, установленными религией? И пр.
Следуют, конечно, утвердительные ответы. Ишан читает молитву и сейчас же налагает на нового мюрида какую-нибудь эпитимию, как, напр., несколько сот кратное ежедневное прочтение какой-либо краткой молитвы или повторение имени Божия – алла.
Наиболее ревностные мюриды, прошедшие более или менее продолжительные искус и послушание, получали от своего ишана иршад (собственно – напутствие), документ или патент, в котором значилось, что такой-то, пройдя искус у такого-то, достаточно укрепился в правилах веры, может сам быть наставником (халифа) и обязуется пожизненно нести такую-то эпитимию или исполнять такой-то обряд.
Путем таких посвящений ишаны размножились и рассеялись по лицу мусульманской земли. В настоящее время в каждом квартале Намангана ишанов имеется по три, по четыре; однако же сколько-нибудь серьезным уважением и большим числом мюридов располагают очень немногие, а чем дальше, тем все больше падает значение этих наставников. Прежде, и сравнительно еще не очень давно, были ишаны (как, напр., Ката-Ходжа-Ишан в Намангане), которые составляли себе целые состояния из добровольных приношений, делавшихся их мюридами.
Теперь подобного рода примеров мы совсем не встречаем. Причинами такого упадка значения ишанов можно считать, во-первых, постепенно развивающийся индифферентизм в деле религии; во-вторых, чрезмерное размножение ишанов, при котором в число последних попадают лица, нередко компрометирующие своим поведением звание ишана; в-третьих, то обстоятельство, что современные нам ишаны отнюдь не могут уже быть названы наставниками в вере, так как роль их ограничивается в большинстве случаев одним лишь предстательством на общих молениях, причем образ жизни многих из них стал слишком далеким от аскетизма, и, наконец, в-четвертых, в некоторых случаях положение
