Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды - [40]

Далее переписка по этому делу (секретное дело распорядительного отделения ст. 1 № 5/1903 г., рапорт начальника Андижанского уезда 2 июня № 52 и его же телеграмма от 4 июля) свидетельствует о том, что факт сходки решительно ничем не подтвержден. Тем не менее в Андижанском уезде были посланы казачьи команды, причем наибольшая, под началом подследственного пристава Каретникова, была направлена в Базар-Курганскую волость, место жительства наибольшей части свидетелей по делу пристава Рукина, что вызвало крайне неудобные для губернаторской власти разговоры о попытке губернатора этим путем покарать туземцев, дававших показания против Рукина. Все это было известно прокурору Окружного суда, который был вынужден поехать в Ташкент и доложить о происшедшем как прокурору Судебной палаты, так и главному начальнику края[230].

Упомянув о покровительственном отношении генерала Арендаренко к чинам административно-полицейского управления области, не отличавшихся безупречной нравственностью, считаю невозможным обойти молчанием и нижеследующий факт, характеризующий отношение Его Превосходительства к таким уголкам народной жизни, которые при условии малейшего послабления легко превращаются в арену проявления произвола, распущенности и разнузданной алчности административных лиц.

Попутно с оживлением в Фергане торговли привозной шелковичной греной, гренеры[231], торговавшие не всегда доброкачественной греной или привозившие ее в чрезмерно больших количествах, которых не мог поглотить местный рынок, стали обращаться к волостным управителям и сельским старшинам с просьбами взять на комиссию более или менее значительную партию товара и с предложением за это весьма высокого комиссионного гонорара.

Чины туземной администрации, принимавшие на себя такого рода услуги, пользуясь своим положением служащих, а потому и власть имеющих лиц, насильственно навязывали подведомственному им населению коробки с греной, зачастую совершенно ненужной тому иди другому туземцу[232].

Эти проделки в свое время, до прибытия в Фергану генерала Арендаренко, вызывали со стороны местного начальства распоряжения о воспрещении лицам туземной администрации заниматься вышеуказанными комиссионерскими операциями подобно тому, как чинам (русского) административно-полицейского управления края воспрещено в подведомственных им районах приобретение земли и занятия коммерческими операциями. (Циркуляр ген. Чайковского от 13 фев. 1901 г. за № 6716. Дело по делопр. МЗем № 32/1900 года.)

В сентябре того же 1901 г. генерал Арендаренко «в развитие этого (вышеупомянутого) приказа» издал свой, которым фактически отменял распоряжение своего предшественника, признав за лицами туземной администрации право на участие в указанного рода операциях. (Приказ по обл. от 29 сен. 1901 г. Дело делопр. МЗем № 23/1901 г.)

В половине октября 1901 года Ферганскую область посетил бывший Военный министр генерал Куропаткин.

В конце того же октября генерал Арендаренко обратился к указанному начальнику с нижеследующим циркулярным письмом (дело распоряд. отд. № 303/ 1901 г. конф. письмо от 30 ок. 1901 г. за № 19810-19814).

«Во всех уездах, оказывается[233], население в душевном восторге от посещения области военным министром, изъявляет желание увековечить это доброе событие учреждением при Маргеланской мужской гимназии одной стипендии – для ученика из туземцев Ферганы, имени А.Н. Куропаткина. Полагаю, что это похвальное желание населения легко осуществимо отчислением, по приговорам, из сумм общественных, по 2 тыс. руб единовременно. Имеющая поступить с 5 уездов сумма в 10 тыс. и послужит процентом для означенной стипендии. Благоволите озаботиться исполнением означенного желания населения и мне донести».

Каким образом генерал Арендаренко осведомлен о вышеозначенном желании населения 5 уездов области, из коих в Наманганском, Андижанском и Ошском генерал Куропаткин даже не был, и каким способом Его Превосходительство удостоверился в действительном существовании такого желания если не у всего, то по крайней мере у большинства населения области, неизвестно, и в деле документов, могущих выяснить это вопрос, не имеется.

При этом, делая вышеприведенное распоряжение, генералу Арендаренко было не безызвестно о том, что общественные суммы имеются в наличии не во всех уездах области. Начальник Андижанского уезда, очевидно, поставленный в невозможность исполнить требование губернатора, рапортом от 10 ноября за № 13730 представил Прошение главным образом лиц туземной администрации и народного суда, просил разрешения составить, согласно этого Прошения, приговоры о сборе с населения 2700 руб. на стипендию имени генерала Куропаткина. На этом рапорте губернатор наложил резолюцию «разрешаю».

Частью в том же, а частью в начале следующего года распоряжение губернатора было исполнено и требовавшиеся им суммы были доступны подлежащим уездным начальникам.

Летом 1902 г., во время нахождения генерала Арендаренко в отпуске, при рассмотрении мною последних представлявшихся коллежским советником Пашкевичем дознаний в числе документов, приложенных к одному из них, насколько помню, к дознанию по делу присяжного Каретникова, оказалась копия приказа одного из волостных управителей Андижанского уезда, в коем значится, что такому-то сельскому старшине, согласно приказа, предлагается собрать с жителей подлежащего старшинства (вместе с податями), насколько помню, 125 руб. – «для военного министерства»