Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды - [170]

Общая сумма неудовольствий против нас начинала заметно возрастать, а разговоры обо всем этом среди туземцев начинали заметно усиливаться, когда на выручку нам явились старательно афишировавшиеся местной (правительственной) туземной газетой известия о наших успехах во время последней турецкой войны[553].

Русь одержала верх над Турцией, о которой тогда наши туземцы не имели еще достаточно определенных и верных представлений, но которая считалась ими величайшей и сильнейшей мусульманской державой, причем за главой ее, султаном, весь мусульманский мир суннитского толка признавал права халифа[554].

Если эти события не могли свести на нет невыгодных впечатлений вышесказанного порядка, то они, во всяком случае, являли собой неопровержимое и очевидное для туземцев того времени доказательство государственной мощи России и совершенства устройства ее государственной машины, что, в свою очередь, поддерживало во многих туземцах раньше сложившиеся отношения к делу, т. е. их мнение о совершенстве основ и о неудовлетворительности лишь некоторых деталей.

Тем временем местная жизнь под влиянием сильного толчка, произведенного нашим приходом в край, шла все вперед и вперед, внося в разные углы туземного быта струи все новых и новых течений. Попутно с развитием внутренней и внешней торговли, с постепенным усовершенствованием путей и способов сообщения, с расширением хлопкового дела и с постепенным увеличением среди туземцев числа лиц, усваивавших практическое знание русского языка (в чем мы значительно отстали от них), раньше крайне малоподвижные туземцы стали все чаще и все охотнее предпринимать, с торговыми целями, поездки не только по обширному Туркестанскому краю, но даже и далеко за его пределы, во внутренние губернии России, главным образом – в Нижний Новгород, в Москву, Одессу, Харьков и в Петербург.

На первое время туземцы, попадавшие в Европейскую Россию, по-видимому, очень слабо ориентировались и разбирались в хаосе массы совершенно новых и непривычных для них впечатлений. В то время от туземцев, вернувшихся из России, на вопрос о том, что они видели там, часто можно было слышать очень наивные ответы: «Ехали без конца; много земли у Белого царя; и городов много. Войск тоже много; в каждом городе войска. Хороших лошадей много видели, особенно в Петербурге у военных. В городах дома большие, не такие, как в Ташкенте и в Самарканде. А еще видели каких-то громадных собак».

Однако же такая sancta simplicitas[555] продолжалась очень недолго. Вскоре же сарты присмотрелись к очень многим новинкам и довольно быстро начали разбираться в прежнем хаосе первых, смутных, почти бесформенных впечатлений.

Прежде всего за время этих поездок они весьма основательно ознакомились с вексельным правом[556]. Затем узнали, что такое Сенат[557] и какое они могут иметь касательство к этому учреждению. В точности определили, где и в какое время наиболее успешно сбываются их товары. Вполне обстоятельно выяснили, что разного рода увеселительные заведения в Петербурге и Одессе обставлены лучше, чем в Москве и в Нижнем. Пришли к убеждению, что во внутренней России взятки берут совершенно так же, как и в Туркестане. Решили при первой же возможности пробраться за границу, причем начали очень лукаво спрашивать, верно ли, что Русское государство сильнее немецкого, и почему русские не умеют выделывать кож так же хорошо, как англичане.

Возвращаясь из своих поездок по Европейской России, с которой они знакомились все ближе, пытливо заглядывая в укромные, интимные уголки тамошней жизни, туземцы, осторожно умалчивая о своих шалостях и похождениях, охотно делились с соплеменниками всем виденным и слышанным на Руси, давая в руки наших недоброжелателей все большее и большее количество доказательств того, что нет причин особенно увлекаться русской жизнью и умиляться перед русскими порядками.

Весьма неблагоприятное впечатление производили рассказы о русском простонародье, о так называемых муджук (мужики), с которыми значительной части туземцев вскоре же пришлось познакомиться на месте, в Туркестане, и при обстоятельствах, не способствовавших установлению дружеских соотношений.

В половине восьмидесятых годов в Сырдарьинской области администрация усиленно занялась русской колонизацией, устройством русских крестьянских поселков, причем, однако же, вся обстановка этого дела отнюдь не гарантировала сколько-нибудь солидного успеха.

Для каждого тогда уже было ясно, что наши государственные интересы в Средней Азии не могут удовлетвориться одним только завоеванием этих окраин силою оружия; что возможные, а частью даже и несомненные перспективы будущего настоятельно требуют также мирного, этнографического завоевания, между прочим путем осуществления здесь широкой и удовлетворяющей действительным местным потребностям русской колонизации.

К этим теоретическим соображениям, как это часто случается, присоединились и чисто личные побуждения: – у высших чинов – в виде погони за реноме опытных и деятельных администраторов, а у низших – в виде сокровенных расчетов на получение чина, ордена или повышения по службе.