Полвека в Туркестане. В.П. Наливкин: биография, документы, труды - [116]
В городах праздник продолжается обыкновенно шесть или семь дней, а в кишлаках только три, причем там праздничное оживление за отсутствием акробатов, публичной пляски батчей и проч. гораздо меньше. Все тамошние праздничные развлечения ограничиваются одним лишь хождением по гостям. В некоторых кишлаках девушки, собравшись по нескольку человек, ходят из дома в дом, пляшут на внутренних дворах; разумеется, и получают за это угощение.
Весной в разных местностях Ферганы в разное время – в марте или апреле месяце – устраиваются так назыв. саили, загородные гулянья вроде нашего 1 мая. (Такие же саили бывают и в больших кишлаках.)
В Намангане, напр., они устраиваются три или четыре пятницы подряд в марте или начале апреля, смотря по весне. Где-нибудь за городом разбиваются палатки, в которых продают готовый чай, хлеб, изюм и фисташки; являются разносчики с разными лакомствами, и пельменщики[437] на скорую руку здесь же устраивают свои печи. В назначенный день с раннего утра сюда тянутся вереницы арб и толпы конного и пешего люда. Образуются сотни отдельных групп; женщины обыкновенно особо от мужчин. Пляшет батча; иногда появляется и акробат; реже на скорую руку устраивается скачка. Под вечер вся эта пестрая, разноцветная толпа длинной вереницей с песнями и бубнами возвращается в город.
Беременность и роды. Девочка
Есть много причин тому, чтобы сартянка радовалась беременности, в особенности же беременности первым ребенком. Во-первых, молодую женщину муж по давно установившемуся здесь обычаю почти совсем не отпускает со двора до тех пор, пока она не родит первого ребенка. Во-вторых, и религия, и народный ум видят в потомстве одну из ближайших наград за человеческие добродетели[438]. По той же причине женщина неплодная, не родящая детей, на каждом шагу слышит нарекания и сетования мужа на отсутствие потомства. Название неплодной чуть не равносильно названию поганой. Оттого нередки случаи, когда, не желая признаться в неплодии, женщина уверяет, что она была беременна, но плод прирос к ее внутренностям, отчего вторично забеременеть она уже не может. Такие рассказы о воображаемом прирастании плода здесь далеко не редкость. Не один раз к нам обращались за советом о том, как быть с этим приросшим плодом и что надо сделать для того, чтобы от него избавиться. Вместе с тем очень редко приходилось слышать сетования на многочисленность детей и трудность их содержания. Сарты говорят так: есть дети – в доме базар (оживление); нет детей – в доме мазар (уныние). Один только раз пришлось слышать о случае детоубийства, и то оно сопровождалось совершенно исключительными обстоятельствами. Калека мать, от рождения не имевшая ног, родила девочку. Не имея возможности ни сама двигаться, ни поручить кому-либо уход за новорожденной, она в отчаянии задушила своего ребенка. Случаи значительной плодовитости женщины очень нередки. Нам не раз приходилось встречать старух, родивших в продолжение своего замужества по 15–17 детей.
Замечательна также и продолжительность того периода, в течение которого туземные женщины, а еще более мужчины сохраняют способность к половой воспроизводительности. Мы знали семьи, где мужьям было около 55–60, а женам около 40–45 лет, и дети продолжали еще родиться. В среднем же менструации прекращаются около 45-летнего возраста.
Гигиеническая обстановка беременной, не исключая и ее пищи, ничем не отличается от обстановки небеременной женщины; исправляя все обычные для нее работы, она непрекращает и своих половых отправлений до самых последних дней беременности. По этому поводу существует даже и не совсем приличная поговорка, в которой беременная женщина сравнивается с жеребой кобылой
