Полвека без Ивлина Во - [6]
— Мне заплатили за нее десять гиней, — заметил я.
В этот момент бельгийский барон пригласил ее на танец. Она ответила:
— Нет, нет. Я упиваюсь гениальностью этого замечательного молодого человека. — Потом повернулась ко мне: — Знаете, я телепат. Как только я вошла в этот зал, то сразу пошла, что тут присутствует великая личность, и я знала, что должна найти ее еще до окончания вечера.
Полагаю, настоящие писатели-романисты привыкли к подобным вещам. Мне это было внове и очень приятно. Я пока написал две ничем не примечательные книжки и еще считал себя не столько писателем, сколько безработным школьным учителем.
— Знаете, — сказала она, — в нашем веке есть лишь еще один великий гений. Сможете угадать его имя?
Я стал гадать:
— Эйнштейн? Нет… Чарли Чаплин? Нет… Джеймс Джойс? Нет… Кто же?
— Морис Декобра[27], — сказала она. — Я хочу устроить маленькую вечеринку в «Ритце», чтобы познакомить вас. По крайней мере, буду чувствовать, что не напрасно прожила жизнь, если познакомлю вас, двух великих гениев эпохи. Человек ведь должен что-то сделать, чтобы жизнь его не была напрасной, не так ли, или вы так не думаете?
Какое-то время между нами царило полное согласие. Затем она сказала нечто, заронившее во мне легкое подозрение:
— Знаете, я так люблю ваши книги, что, уезжая в путешествие, всегда беру их с собой. Они стоят у меня в ряд у кровати.
— Вы, случаем, не путаете меня с моим братом Алеком[28]?Он написал куда больше книг, чем я.
— Как, вы говорите, его зовут?
— Алек.
— Да, конечно. А вас?
— Ивлин.
— Но… но мне говорили, вы пишете.
— Да, пишу понемногу. Видите ли, я не могу найти никакой иной работы.
Ее разочарование было столь же откровенным, как до этого дружелюбие.
— Ах, — воскликнула она, — какая жалость!
Затем она пошла танцевать со своим бельгийцем, а закончив, вернулась за свой прежний столик. При расставании она неуверенно сказала:
— Мы непременно встретимся снова.
Не знаю, не знаю… Сомневаюсь, что она добавит эту книгу с этим эпизодом к стопке книг моего брата возле своей кровати.
Далее мой путь лежал в Монте-Карло, где предстояло сесть на корабль «Полярная звезда».
Я решил сойти в Монако, потому что, как мне сказали, отели там дешевле и там удобнее сесть на пароход.
Вокзал в Монако очень мал и непритязателен. Единственный носильщик, которого я смог найти, состоял при отеле с довольно внушительно звучащим названием. Он взял мой чемодан и отвел меня под снегопадом вниз в свой отель. Это оказался pension [29] на боковой улочке. Там была небольшая гостиная, заполненная плетеными креслами, в которых сидели с рукодельем пожилые англичанки. Я спросил у своего провожатого, нет ли в Монако отеля получше. Конечно, есть, ответил он, все отели в Монако лучше этого. Итак, он вновь подхватил мой чемодан и мы вышли под снег, преследуемые управительницей, и вскоре добрались до более крупного отеля с видом на гавань.
После ланча снег прекратился и установился очень холодный, но погожий день. Я поднялся на трамвайчике наверх, в Монте-Карло. От бастиона под променадом доносились звуки выстрелов — судя по афишам, это шло состязание в «Tiraux Pigeons»[30]. Своего рода соревнование было в самом разгаре; соперники были по большей части южноамериканцы высших церковных званий. Они очень интересно водили локтем, ожидая, когда откроются небольшие клетки и вылетит цель; также они интересным жестом выражали досаду и сожаление, когда промахивались. Но такое случалось редко. Уровень попаданий был высок, и за время моего пребывания лишь три птицы, беспорядочно трепеща простреленными хвостами и крыльями, улетели от стрелков, чтобы упасть в руки мальчуганов, поджидавших их на берегу или в лодках и пальцами раздиравших на куски. Частенько, когда клетки падали и разбивались, птицы оцепенело сидели среди обломков, пока их не вспугивали; тогда они неуклюже взлетали и обычно попадали под первый же выстрел, едва успев подняться на десять футов над землей. На балконе над террасой сидел один из голубей казино, привилегированный и крепкий, без видимых эмоций наблюдая за побоищем. Единственное убедительное суждение об этом виде спорта я услышал от одного их посетителей «Бристоля», который заметил, что это, конечно, не крикет.
Каждую ночь во время моего пребывания в Монако шел густой снег, который иногда продолжался почти до полудня, но уже через час от него не оставалось и следа. Едва последняя снежинка опускалась на землю, появлялась армия деятельных человечков в синей униформе, вооруженных метлами, шлангами и тачками; они поливали и скребли тротуары, мели лужайки; приставляли лестницы к деревьям, взбирались и стряхивали снег с ветвей; клумбы были накрыты проволочными каркасами, соломой и зелеными суконными покрывалами; их снимали, открывая яркие цветы, которые сразу заменяли, когда их побивал морозец, на свежие из теплиц. При всем при том, не так уж нелепо просто убирать неподобающие снежные залежи с пути — никто не ступит в грязные ручьи со снежными берегами в других местах, которые уцелеют в дальних углах спустя недели после оттепели. Снег грузили в тачки. Утрамбовывали в большие плетеные корзины и увозили, то ли через границу, то ли сбрасывали в море, но уж точно за пределы империи казино.
«— Ну, что же теперь, а?»Аннотировать «Заводной апельсин» — занятие безнадежное. Произведение, изданное первый раз в 1962 году (на английском языке, разумеется), подтверждает старую истину — «ничто не ново под луной». Посмотрите вокруг — книжке 42 года, а «воз и ныне там». В общем, кто знает — тот знает, и нечего тут рассказывать:)Для людей, читающих «Апельсин» в первый раз (завидую) поясню — странный язык:), используемый героями романа для общения — результат попытки Берждеса смоделировать молодежный сленг абстрактного будущего.
«1984» Джорджа Оруэлла — одна из величайших антиутопий в истории мировой литературы. Именно она вдохновила Энтони Бёрджесса на создание яркой, полемичной и смелой книги «1985». В ее первой — публицистической — части Бёрджесс анализирует роман Оруэлла, прибегая, для большей полноты и многогранности анализа, к самым разным литературным приемам — от «воображаемого интервью» до язвительной пародии. Во второй части, написанной в 1978 году, писатель предлагает собственное видение недалекого будущего. Он описывает государство, где пожарные ведут забастовки, пока город охвачен огнем, где уличные банды в совершенстве знают латынь, но грабят и убивают невинных, где люди становятся заложниками технологий, превращая свою жизнь в пытку…
«Заводной апельсин» — литературный парадокс XX столетия. Продолжая футуристические традиции в литературе, экспериментируя с языком, на котором говорит рубежное поколение малтшиков и дьевотшек «надсатых», Энтони Берджесс создает роман, признанный классикой современной литературы. Умный, жестокий, харизматичный антигерой Алекс, лидер уличной банды, проповедуя насилие как высокое искусство жизни, как род наслаждения, попадает в железные тиски новейшей государственной программы по перевоспитанию преступников и сам становится жертвой насилия.
Энтони Берджесс — известный английский писатель, автор бестселлера «Заводной апельсин». В романе-фантасмагории «Сумасшедшее семя» он ставит интеллектуальный эксперимент, исследует человеческую природу и возможности развития цивилизации в эпоху чудовищной перенаселенности мира, отказавшегося от войн и от Божественного завета плодиться и размножаться.
«Семя желания» (1962) – антиутопия, в которой Энтони Бёрджесс описывает недалекое будущее, где мир страдает от глобального перенаселения. Здесь поощряется одиночество и отказ от детей. Здесь каннибализм и войны без цели считаются нормой. Автор слишком реалистично описывает хаос, в основе которого – человеческие пороки. И это заставляет читателя задуматься: «Возможно ли сделать идеальным мир, где живут неидеальные люди?..».
Шерлок Холмс, первый в истории — и самый знаменитый — частный детектив, предстал перед читателями более ста двадцати лет назад. Но далеко не все приключения великого сыщика успел описать его гениальный «отец» сэр Артур Конан Дойл.В этой антологии собраны лучшие произведения холмсианы, созданные за последние тридцать лет. И каждое из них — это встреча с невероятным, то есть с тем, во что Холмс всегда категорически отказывался верить. Призраки, проклятия, динозавры, пришельцы и даже злые боги — что ни расследование, то дерзкий вызов его знаменитому профессиональному рационализму.
Современное человеческое общество полно несправедливости и страдания! Коррупция, бедность и агрессия – повсюду. Нам внушили, что ничего изменить невозможно, нужно сдаться и как-то выживать в рамках существующей системы. Тем не менее, справедливое общество без коррупции, террора, бедности и страдания возможно! Автор книги предлагает семь шагов, необходимых, по его мнению, для перехода к справедливому и комфортному общественному устройству. В основе этих методик лежит альтернативная финансовая система, способная удовлетворять практически все потребности государства, при полной отмене налогообложения населения.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В публицистических произведениях А.Курков размышляет о настоящем и будущем Украины.
В этой работе мы познакомим читателя с рядом поучительных приемов разведки в прошлом, особенно с современными приемами иностранных разведок и их троцкистско-бухаринской агентуры.Об автореЛеонид Михайлович Заковский (настоящее имя Генрих Эрнестович Штубис, латыш. Henriks Štubis, 1894 — 29 августа 1938) — деятель советских органов госбезопасности, комиссар государственной безопасности 1 ранга.В марте 1938 года был снят с поста начальника Московского управления НКВД и назначен начальником треста Камлесосплав.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Как в конце XX века мог рухнуть великий Советский Союз, до сих пор, спустя полтора десятка лет, не укладывается в головах ни ярых русофобов, ни патриотов. Но предчувствия, что стране грозит катастрофа, появились еще в 60–70-е годы. Уже тогда разгорались нешуточные баталии прежде всего в литературной среде – между многочисленными либералами, в основном евреями, и горсткой государственников. На гребне той борьбы были наши замечательные писатели, художники, ученые, артисты. Многих из них уже нет, но и сейчас в строю Михаил Лобанов, Юрий Бондарев, Михаил Алексеев, Василий Белов, Валентин Распутин, Сергей Семанов… В этом ряду поэт и публицист Станислав Куняев.
Стихи итальянки, писателя, поэта, переводчика и издателя, Пьеры Маттеи «Каждый сам по себе за чертой пустого пространства». В ее издательстве «Гаттомерлино» увидели свет переводы на итальянский стихов Сергея Гандлевского и Елены Фанайловой, открывшие серию «Поэты фонда Бродского».Соединим в одном ряду минуты дорожные часы и днии запахи и взгляды пустые разговоры спорытрусливые при переходе улиц овечка белый кроликна пешеходной зебре трясущиеся как тип которыйна остановке собирает окурки ожиданий.Перевод с итальянского и вступление Евгения Солоновича.
Автор романа «Барилоче» уже известен читателям журнала — в декабре 2015 года, в юбилейном номере, мы публиковали фрагменты «Варваризмов» Андреса Неумана, испано-аргентинского писателя, поэта, журналиста, увлеченного созданием своеобразных «словарей» — глубоко личных, дерзких, отрицающих расхожие представления. Таков же и роман «Барилоче», следующий кредо из словаря Неумана: Красота в рассказе должна быть обоснованной, но само обоснование должно быть красивым. Прилагательные нужно бросать в рассказ, как семена в землю.