Полуночный гость - [6]

Меня везли в железной клетке

Сквозь озверелую толпу.

Бросали камни и проклятья,

Вонзали взоры в наготу.

И дети грязною гурьбою

Бежали на меня смотреть.

Истошно женщины визжали,

И все кричали: "Ведьме - смерть!"

Мне не могла помочь природа,

Меня избавить от цепей.

И площадь, полная народу,

Дышала мукою моей.

Тогда... взглянула на толпу

Все пали ниц, дрожа от страха,

И там, где прожигал мой взгляд,

Змея рождалася из праха! *

* Стихи Натальи Мареевой

- Я не знаю, каким озарением пришли сии смутные строки к женщине. Она услышала их во сне и сама не поняла полного смысла. Теперь молчи. Не жду поспешного ответа. И не терзайся в поисках его - он придет сам. Смотри-ка, указал он рукой и рассмеялся.

- Что это? - не поняла Настя, глядя на темное облачко, бегущее впереди, поодаль от них.

Экое диво - ветер пыль гонит! И вдруг поняла, что давно уж видит этот маленький пыльный вихорь, а он не рассеивается, и ветер аккурат дорогой его ведет, на поле не переносит.

- Сюда иди! - негромко позвал Змей. И к стремени его подскочил Анчутка. - Теперь что удумал?

- Весть несу о Красе Ненаглядной! Дорогу долгожданной очищаю! - А сам украдкой в глаза Змею глянул - чего ждать? Серчает ли еще?

- Угомону на тебя нет, - голос не ласковый, да все ж без гнева, не опасный. - И что же? Есть кого с пути гнать?

На короткий миг углядела Настя колебание в глазах-угольках. И поняла причину: сказать, что некого - так к чему его стража? А бесенок, совсем уж изготовившись ответ держать, уставился вдруг на нее, даже рот прикрыть забыл.

- Что с тобой? - привел его в чувство голос Змея.

- Хозяин... обмануть при ней не могу!

- Так-то тебе, - блеснул победной улыбкой Змей. - Это тебе не со мною лукавить. А рот ты все же закрой. Да расскажи, как ночь прошла?

- Все тихо, на диво. Правда, с вечера полевик принялся было пшеничное поле катать. Да невзначай двуедушника потревожил. И затеяли они ругаться. Вот уж я повеселился! Потом лярвы дитю спать не давали - баба-дура пеленки сушила да позабыла до заката с плетня убрать. Ну, этих ночницы живо уняли. Еще мужик от кума шел - мавки морок на него навели, закружили, от дома к лесу повели. Но там леший не дал им баловаться - зачем ему в лес на всюё ночь пьяный мужик? Одно беспокойство. Шумнул, пугнул лешак, у того живо просветлело в мозгах. Апосля полуночи же и не ворохнулся никто, - и вдруг на Настёну опять воззрился: - Так ведь это она! Краса Ненаглядная! Она ведь после полуночи к нам пришла! Силы недоброй нечисть лишила!

- Довольно. Ступай теперь, отдыхай. Сам видишь, не надобно Красе Ненаглядной твоё бдение. - К Насте повернулся. - Правду он сказал. Такая сила в тебе, Настя, что от одного лишь появления нечисть утихла. А ведь ты вовсе никакого старания не приложила. Здесь будут у тебя друзья, слуги верные. Укрепишь их любовью и чистотою своей, и далеко, по многим мирам понесут они свет твой. А где светло, там тьма по щелям жмется иль вовсе рассеивается. Ты нужна здесь, Настя.

Она подняла голову, долго в глаза его посмотрела. Да не нашла того, что искала. Тогда, взор отведя, спросила:

- А тебе... нужна ли?

Промедлив мгновения, он протянул руку, за подбородок тронув, заставил ее опять голову поднять.

- Не хотел еще говорить об этом... Да назад уж поздно... Ты знаешь тягость одиночества, Настенька. Я был одинок целую вечность... устал. Будто и много вокруг, да скорее слуги - равного нету. Когда мы устаем, мы уходим из жизни, сами, своей волей.

- Нет... - испуганно вскинулась Настя.

- Погоди. Хочу, чтоб знала - уход вовсе не пугает. Люди зря трепещут пред смертью, смерти нет.

- Неужто узнала я тебя для того лишь, чтоб проститься навечно?!

Он покачал головой.

- Коль не захочешь ты свой мир оставить, всю твою жизнь буду рядом с тобою. Незримо хранить тебя буду. Век человеческий недолог. Твой последний день будет моим последним. Но если придешь в мой мир, все будет иначе.

- Но век мой и вправду недолог...

- Здесь ты равна мне.

- И не станешь ты о смерти помышлять?

- Настя... Оказывается, любовь - это как новое рождение...

Она молча смотрела в его глубокие, больные глаза. Голос его стал тревожным, будто в ее силах было в нем усомниться:

- Ни словом не лукавил с тобою... Ты нужна здесь... Но, может, более всего ты нужна мне.

Еще не ответила ему Настенька, да и не знала еще - что скажет. Но душе ее уж ведомо было, что слита она воедино с другой, глубоко любящей и страдающей. И что уже никому и ничему не под силу разделить их - ни людям, ни времени, ни расстояниям.