Полуночные тени - [32]

— Понятно, — вздохнула я. — Как наши мужики любят выражаться, дело ясное, что дело темное.

— Да ладно тебе, темное! Оно ж видно, Сьюз! Ты разве сама не заметила… там? Ты вспомни…

Я честно попыталась вспомнить. Опаляющий душу барьер, свалившие нас с Рольфом чары, замороченный лес…

— Знаешь, Эннис, мне кажется, оно не работает. Или у меня не работает.

— Сьюз, — Эннис посмотрел на меня, как на дурочку. — Да если б не эта штука, тебя бы там размазало! Уж ты мне поверь, я какой-никакой, а маг. Очень даже оно работает, просто там такие силы бушевали, ты себе представить не можешь. — Добавил, помолчав: — И я не мог, пока не увидел.

Я задумчиво покатала по ладони каменную бусину.

— Эннис, а этот парень, Марти, — он здесь еще?

— Вчера ушел.

— Жаль. Я б вернула.

— Сьюз, — вздохнул маг, — такие подарки не возвращают. Он решил и отдал, а ты приняла. Все, дело сделано. Владей и не заморачивайся. Оно ни к чему не обязывает.

— Ладно, — я надела амулет обратно на шею. — Дадут боги встретиться, хоть спасибо скажу. Эннис, а он вообще кто? Ведь не бродяга же?

— Не знаю.

Что-то подсказало: вот теперь Эннис соврал. Но… наверное, мне и не нужно знать. А то бы, наверное, сам Марти и рассказал. Вот так шел человек мимо, шел и прошел, а памятку оставил…

Мне стало грустно. Эннис это заметил, спросил:

— Ты хоть поела?

Я покачала головой.

— Ну, это не дело! Погоди, — маг заглянул в казарму, крикнул: — Господин барон, тут Сьюз пришла!

— Сейчас, — откликнулся Анегард.

— Сейчас, — подмигнув, повторил Эннис. — Нехорошо, господин барон, держать такую девушку голодной. Да и я, честно говоря, не откажусь лишний раз подкрепиться.

— Подкрепиться? — его милость Анегард вынырнул из казармы внезапно, я даже вздрогнула. Выглядел молодой барон вполне бодрым, от вчерашнего и следа не осталось. — Извини, Эннис, мне подкрепляться некогда. Поешьте со Сьюз, ладно? Только быстро. Сьюз, я тебя домой отвезу, не возражаешь?

Попробовала бы я возразить! Когда наш молодой господин говорит таким тоном, лучше кивать да помалкивать.

— Вот и хорошо, — Анегард провел ладонью по волосам, стряхивая паутину. — Жди на кухне, я за тобой зайду.

И умчался, на ходу выкликая Гарника.

Ну и зачем звал? Убедиться, что жива?

На кухне Анитка и Динуша встретили нас как дорогих гостей. Вот только похоже, усмехнулась я, придвинув мясо к себе поближе, Эннису придется расплачиваться за их доброту рассказами. Впрочем, маг явно не возражал. Пока я торопливо ела, удивляясь собственному звериному голоду, он вовсю распускал хвост перед девчонками. Сначала расписывал опасности нашего похода и чудесное спасение — правда, к чести его, не утаил, что спас нас всех господин барон. Затем начал рассуждать, с каким, собственно, видом нелюди мы повстречались, и быстро перескочил на магическую заумь, — вот уж Куржева школа!

Я кое-как ухватывала смысл — помогало, что я видела тех, о ком шла речь. Зато Аниткины глаза стремительно утрачивали осмысленное выражение.

— …Таким образом, мы имеем дело не с оборотнями, упырями или лесными духами, и уж тем более не с легендарной Дикой Охотой, а с обыкновенными заколдунцами, сиречь несчастными людьми, пострадавшими от чужого злонамеренного колдовства…

— Эннис, — улыбнулась я, — говори проще, и все девушки твоими будут!

— А что? — удивился маг. — Непонятно?

— Не-а, — ответила бойкая Динуша. — Кровь-то они пьют? Пьют. Так почему ж тогда не упыри?

— А если в зверей перекидываются и от честной стали не мрут, значит, оборотни! — добавила Анитка.

Эннис закатил глаза. "Для кого я тут распинался?" — нарисовалось на его лице. Однако начал заново, старательно подбирая слова попроще. Я навострила уши, но тут заглянул его милость Анегард:

— Сьюз, пошли!

Мимо барона протиснулся Рэнси, кинулся ко мне, в порыве щенячьего восторга попытался запрыгнуть на колени. Анитка взвизгнула: псень едва не спихнул на пол кувшин с элем.

— Рэнси! — смеясь, я трепала пса за уши, гладила умильную морду. — Хороший мой, веди себя прилично. А то в другой раз тебя здесь и на порог не пустят!

Пес в ответ скулил и тянулся облизать мне лицо. Эннис покосился недовольно, переставил эль на середину стола, отодвинул подальше мясо. Его милость Анегард откровенно потешался.

Пришлось мне прощаться с магом и с девчатами… ну ладно, увидимся еще, тогда расспрошу. А может, господин барон понятней расскажет. Надо только набраться храбрости спросить.

Во дворе ждал черный жеребец. Анегард сел в седло, протянул мне руки:

— Давай, Сьюз, смелей!

Кажется, подумала я, это становится моим законным местом. Ох, Сьюз, береги косу! Как бы кто ревнивый в нее не вцепился!

Впереди Гарник вез по уши довольного Ронни. Следом ехал Рольф. Был он еще изрядно бледен, однако в седле держался уверенно. Для него нашли в баронских конюшнях резвую крепенькую кобылу-четырехлетку под пару Огоньку и вручили во владение торжественно, перед всей челядью и стражей: старый барон счел, что храбрость деревенского парня заслуживает награды.

Их ждет дома хорошая встреча, думала я. И пересудов теперь надолго хватит, и от невест Рольфу совсем прохода не станет. А мне одного хотелось — чтобы моя жизнь потекла по-старому, будто и не было ничего. Позабыть о ночных кошмарах, выкинуть из памяти жуткую ночь на болоте… страшные полузвериные морды, в которых угадываются былые человеческие лица… жажду крови, боль и страх, и тоску, тоску… Проклятый тот сон! Нет, не ночь на болоте оказалась для меня самым страшным испытанием, не ледяные ладони почти мертвого Рольфа, не Анегард, подставляющий вену под укусы. Куда страшней — жалость. Душу рвет. Главарь с нетопыриными крыльями, похожая на Гвенду женщина, обозвавший меня слепой курицей мальчишка, — все они были раньше людьми. И те, кто готов был рвать на части Рольфа — тоже. Безумие кровавой жажды, отчаяние, удушливый туман чар, скрывающий клочок чужого леса — все, что осталось им от радостного людского мира.