— Я не могу оставить тебя. Мне жалко тебя, — шепчет девушка, и слезы застилают ей глаза. — Как же я могу оставить тебя?
Боец хмурится.
— Можешь, — отчужденно говорит он. — Надо. Иди!
И, проводив ее взглядом, он вынимает левой рукой пистолет и не торопясь спускает его с предохранителя.
— Теперь она уже далеко, — шепчет он и, закусив дуло, нажимает гашетку…
Она слышала выстрел и поняла, что теперь уже незачем идти обратно. Пять высоких колонн зеленело за насыпью. Они были замаскированы. Высокие ели были нарисованы на колоннах с бензином.
Немецкие часовые охраняли их.
Аня поняла, как тяжело ей выполнить последнее напутствие погибшего товарища. Она не сможет подойти близко: ее пристрелят.
Железнодорожная насыпь пахнет мазутом и полынью.
Поднимается солнце в багровом ореоле. В желтом небе кружат «мессершмитты» и «хейнкели».
Она обманет часовых, она сделает свое дело. Только бы перелезть через канаву!
Девушка выходит на насыпь. Часовой поднимает винтовку и стоит, прислонясь спиной к колонне.
— Эй! — кричит девушка, улыбаясь. — Эй!
— Стой! — кричит по-немецки часовой. — Буду стрелять!
Он с недоумением всматривается в веснушчатую маленькую русскую девушку.
Девушка смеется. Простая и веселая улыбка.
Часовой ухмыляется.
— Альфред! — кричит он.
Его товарищи отходят от соседних колонн. Они, осклабясь, смотрят на русскую девушку.
— Очень хорошая девушка, — говорит один из немцев и прицеливается из пистолета в грудь девушки.
«Я же не умру», — почему-то вспомнила она. И крикнула изо всех сил:
— Вам нужен бензин? Получайте!
Девушка бросила гранату, за ней другую…
Взрыва она не услышала. Только небо полыхнуло синим пламенем, только запах войны заполнил все ее существо.
Я хочу, чтобы время вовеки не стерло бессмертное имя этой маленькой веснушчатой девушки.
