Полуденные сны - [41]

Тимошка выметнулся на веранду, затем на крыльцо, Олег за ним. Ветер переменился, и небо, непривычно чистое, сияло густой россыпью звезд. Всего на мгновение задержался на крыльце Тимошка и в один стремительный прыжок исчез, растерявшийся Олег даже не успел его окликнуть, постоял-постоял и вернулся в дом, необычайно молчаливый.

В чуткие ноздри Тимошке ударил горячий, доводящий его до исступления запах, и пес, обо всем на свете забывая, бросился к своему старому, не известному никому лазу, обдирая бока, пролез в узкую дыру в заборе и понесся в поле.

Луна уже взошла и заливала землю чистым, ровным сиянием. Пьянея окончательно, Тимошка неслышно несся наискосок ветру и, выбежав на самое возвышенное место, на середину поля, внезапно замер, припав на задние ноги. Луна поднималась выше, и ветер усиливался. Тимошка стал яростно кататься по земле, и звезды с луной тоже перекатывались с одного края в другой, Тимошка терся о землю мордой, ушами, загривком, спиной, полз на брюхе, тесно прижимаясь к земле, — теперь наступал и его час благодарения жизни, пришел праздник наивысшей свободы, от всего окружающего, от дружественного и враждебного, от пищи и голода, от любви и ненависти, от самой жизни и от самой смерти. Это был час благодарения самому началу жизни, непрерывно сеющим ее семена неведомым звездам, и если у Чапы была своя звезда, появляющаяся в определенный день и час, у ежа Мишки своя, у Васи или у березки над озером, у каждого своя, то теперь наступила очередь Тимошки. Момент появления своей звезды он ощутил как толчок: первородный, сладкий, разрывающий внутренности страх заставил его еще сильнее вжаться в землю, он пополз, затем словно посторонняя сила оторвала его от земли. Он был не один в этот полуночный час, стремительные, бесшумные тени исчертили поле из конца в конец, Тимошку все сильнее захватывал и безраздельно подчинял себе властный ритм, отдающийся дрожью во всем его существе. Бесшумные тени все теснее сближались и стягивались к четко определившемуся центру, и Тимошка тоже находился во власти общего движения, он все больше отрешался от себя и подчинялся закону общей слитности и сплоченности. Он настиг маленькую, скользящую тень, то дразнящую его своей близостью, то отдаляющуюся от него, и изо всех сил старался не отставать, движение его пьянило и завораживало.

Наивысший момент наступил неожиданно, земля вырвалась из-под ног и исчезла, и тогда и к Тимошке пришло чувство собственной силы и бесконечности, отвечая на объявший темным огнем все его существо зов, Тимошка вскинул острую морду к небу, он нашел и узнал свою звезду, она плеснулась ему в глаза, и тогда то, что было больше, сильнее его, то, что было до него и останется после, заставило его еще и еще раз бросить свое тело навстречу ветру и бесконечному пространству.

Нельзя соединить однажды навсегда разъятое, и Тимошка внезапно обессилел и, высунув язык, тяжело дыша, покорно и безошибочно устремился назад, привычная и властная тоска по знакомым рукам Васи проснулась в нем, Вася ждал его, и нужно было торопиться. По полю из конца в конец гулял сырой, осенний ветер, поле было совершенно пустынно, да Тимошке больше ничего не нужно было, и он ни на что не обращал внимания. Его бег становился размашистее и гонче, торопливо проскочив через ту же дыру в заборе, он берегом озера, сквозь заросли бурьяна и дикого шиповника, выбрался в сад. У Васипой скамейки Тимошка озадаченно остановился: по озеру молчаливо плавало несколько крупных, никогда ранее не виданных Тимошкой птиц с длинными гибкими шеями. Высунув язык, Тимошка сел и принялся усиленно думать, у него несколько раз дернулись брови и Шевельнулись уши. Неизвестное всегда таило в себе опасность-на всякий случай Тимошка убрал язык и бесшумно лег, затем подполз ближе к берегу, просунул нос сквозь жесткие былки травы, большие птицы держались на самой середине озера, а их маленькие по-змеиному головы настороженно торчали высоко над водой. Начинался рассвет, переполненное недавними осенними дождями озеро было совершенно безмолвно, птицы скользили по воде бесшумно, хотя уже заметили Тимошку. Они отдалялись к противоположному от него берегу и затем, словно по беззвучной команде, шумно ринулись в его сторону, вытянув шеи, шлепая ногами по воде, их сильные крылья со свистом рассекали воздух. Ошарашенный Тимошка плотно прижался к земле, неведомые птицы со свистом пронеслись над ним, и мгновенный ветер словно оторвал Тимошку от земли. Он стремительно прыгнул, щелкнул зубами. С неба упал далекий глухой крик, один, второй, и все затихло, уставший Тимошка побрел к дому и лег на крыльце, перед дверью. Незаметно он задремал, хотя и во сне знал все, что происходило в саду, во сне он услышал и узнал шаги Семеновны.

— А-а, явился, — сказала Семеновна. — Ну, здравствуй, бродяга, пожаловал как раз вовремя, дети завтракают.

Олег с Дашей действительно сидели за столом. Они с любопытством уставились на Тимошку, и тот от неловкости отвернулся к окну. Он увидел большой куст, сплошь усыпанный иссиня-черными, даже какими-то сизыми от избытка силы гроздьями ягод.