Полтора года - [4]
— За убийство, — говорю. — Со взломом.
Она гляделки круглые вытаращила. Я повернулась и пошла…
Ну вот, стою перед Ирэн. В руке письмо дедуне моему синеглазому.
— Ты, наверно, хочешь, чтобы поскорей дошло? — спрашивает.
— Ага, — говорю, — чтоб сегодня в ящик опустили.
— А ты не беспокойся, у нас письма не задерживаются. Завтра же и отправлю вместе со всеми другими.
А мне не завтра, мне сегодня нужно! И чтоб не с другими, а отдельно! И прямо в ящик! И нераспечатанное! Мне тут сказали: они раньше, чем отправят, все письма читают, а какое не понравится, у себя оставляют.
— Ты его, видно, очень любишь, дедушку своего?
Я скрывать не стала.
— Больше всех на свете.
— Наверно, хороший человек.
— Лучше не бывает.
Улыбнулась, понравилось, что я дедусю своего без памяти люблю. Ну, думаю, сейчас возьмет письмецо мое, и полетит оно к Валерочке. Нет, Валера, не взяла. Все выпытала, все вызнала, а не взяла. Не взяла, Валера!!! И вот тут я увидела, какая она. Она здесь, может, хуже всех. Те хоть не лыбятся. Она, знаешь, как сказала? «Такой у нас порядок». Сказала как отрубила. И я поняла: вот пусть я в ногах у нее валяться буду, головой об стенку биться, вот пусть умру тут при ее глазах — не возьмет, не отправит, в ящик не опустит!!! Я, когда поняла, я неживая сделалась. Глазами во что-то зеленое уставилась, а что такое — не вижу. Как ослепла. А она говорит:
— По-моему, тебе понравилась. Бери.
Я только в спальне увидела, чего это она мне преподнесла. Тетрадь толстая, обложка зеленая.
В ней сейчас и пишу. А что пишу — понял?! Письмо, вот что!!! Только тебе его, Валерка, не почтальон принесет, а лично я, прямо в руки. Ну не так скоро. А вернее, через один год пять месяцев одну неделю и два дня. И не одно это, а сразу — полную тетрадь.
Сначала я, знаешь, как хотела? Пойти и швырнуть ей прямо в рожу этот подарочек. Ничего мне от тебя не нужно! А потом думаю: ну нет! Ты ж не хотела, чтобы я своему Валерочке писала, а вот буду. Всю твою тетрадь до последнего листочка письмами испишу!!!
А теперь кончать надо. Велят книжки-тетради складывать, и на ужин — шагом марш! Мы ж тут не как люди, а только строем. В столовую — двор перейти — и то ать-два! Они здесь девчонок здорово надрессировали, как лошади зеленые топают. А построились, сразу песню орать. Половинку пропоют — все, заткнулись. Двор хоть и длиннющий, а на целую песню не хватает.
Получай, Валерочка, новое письмо.
Это подумать только, если б я тогда не пошла к Цыпе, мы б с тобой в жизни не встретились бы! Я как вспомню, аж спине морозно. А я ж не хотела больше туда ходить. Я, Валерка, кончать решила с этой музыкой. Так Петуху и сказала, когда он звать меня пришел. А он говорит: «Тем более, попрощаешься хоть. Сегодня вся компания собирается. Студент еще один придет. С гитарой». — «Ну и что мне студент ваш!» — говорю. Я б не пошла. Я из-за матери своей пошла. Она стонать стала: «Не ходи, Венера. Пойдешь, не вернешься». А это мне хуже всего, когда не верят. Собралась и пошла.
Приходим. Все загалдели: «Венерка, Венерка пришла!» Стопку наливают. Я говорю: «Не буду и не привязывайтесь. Я тут у вас вообще последний раз». Отцепились.
Другие девчонки знаешь как? Вот надумают из такой шараги смыться, а нипочем! Забоятся. А я сказала — все. Хотя я у них самая молодая. Райке восемнадцать, Ирке двадцать стукнуло, Полине и вовсе двадцать три, самая старая. Мне, когда к ним пришла, шестнадцати не было.
Ну сидим, они маг завели, кассету новую запустили. А я смотрю на них на всех: и что я столько времени шилась с вами? Все одно и то же — напиться, накуриться, на улицах граждан попугать. Скукота. А грязища! И как я только здесь ночевать оставалась? Нет, все, все.
А тут еще к нам домой классная приходила, Валентина Павловна. Сказала, меня капитаном баскетбольной команды назначили. Скоро спортивный лагерь открывается, так на меня тоже путевка выписана. И насчет школы чтобы не беспокоилась: они там подсчитали все мои пятерочки-четверочки и — хоп! — перевели в десятый.
А я ведь последний год, можно сказать, почти и не ходила. А хоть и приду, до того спать охота, глаза сами закрываются. А вот представь: вызывают, сама не знаю, откуда берется, так отщелкаю, меньше четверки это уж никак, а то и пятак заработаю. У меня с ученьем всегда чик-чик. Я не хвалюсь, Валерка, это ты просто не знаешь, какая я, так все учителя говорили. Мне разок послушать — как врезано. И твои слова все до одного помню. И стихи, что ты мне начитывал. Иногда выберу какое-нибудь под настроение и сама себе говорю.
Ну вот, сидим у Цыпы, они все уже хорошо поддатые. Я смотрю на них, ну до чего дураки! Правильно инспекторша Роза Гавриловна говорила: кончать надо. Я уже встала уходить — ты!!! Вошел и стоишь в дверях. Рубашка синяя, глаза еще синей. Я посмотрела — умерла.
Ты, Валера, ту рубашку пока не носи, у тебя ж их мильон. Меня встречать пойдешь, тогда и наденешь. Это, пожалуйста, прошу.
Ты посмотрел на всех глазами синими и пошел к столу. Раиска тут же вскочила и к тебе. Стул за собой волочет. Села рядышком и что-то тебе на ухо нашептывает. Меня как подхватило. «А ну чеши отсюда, долгоносая!» Она заметушилась, глаза в разные стороны. «Ты что, Венерочка, ты что?..» Ну я два раза повторять не стала. Она меня знает, тут же шлангом свернулась и уползла, даже стул взять позабыла. Я села рядышком с тобой, а самой страшно: вдруг тебе не понравилось? Ну, думаю, не понравилось — в жизни так не буду. А ты посмотрел на меня, глаза синие-пресиние, у меня прямо сердце покатилось, такие синие. Ничего не сказал, усмехнулся только. Ладно, думаю, проехало. А дальше посмотрим.
Геннадий Юшков — известный коми писатель, поэт и прозаик. В сборник его повестей и рассказов «Живая душа» вошло все самое значительное, созданное писателем в прозе за последние годы. Автор глубоко исследует духовный мир своих героев, подвергает критике мир мещанства, за маской благопристойности прячущего подчас свое истинное лицо. Герои произведений Г. Юшкова действуют в предельно обостренной ситуации, позволяющей автору наиболее полно раскрыть их внутренний мир.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эпизод из жизни северных рыбаков в трудное военное время. Мужиков война выкосила, женщины на работе старятся-убиваются, старухи — возле детей… Каждый человек — на вес золота. Повествование вращается вокруг чая, которого нынешние поколения молодежи, увы, не знают — того неподдельного и драгоценного напитка, витаминного, ароматного, которого было вдосталь в советское время. Рассказано о значении для нас целебного чая, отобранного теперь и замененного неведомыми наборами сухих бурьянов да сорняков. Кто не понимает, что такое беда и нужда, что такое последняя степень напряжения сил для выживания, — прочтите этот рассказ. Рассказ опубликован в журнале «Наш современник» за 1975 год, № 4.
В книгу вошли роман «Воскрешение из мертвых» и повесть «Белые шары, черные шары». Роман посвящен одной из актуальнейших проблем нашего времени — проблеме алкоголизма и борьбе с ним. В центре повести — судьба ученых-биологов. Это повесть о выборе жизненной позиции, о том, как дорого человек платит за бескомпромиссность, отстаивая свое человеческое достоинство.
Новый роман грузинского прозаика Левана Хаиндрава является продолжением его романа «Отчий дом»: здесь тот же главный герой и прежнее место действия — центры русской послереволюционной эмиграции в Китае. Каждая из трех частей романа раскрывает внутренний мир грузинского юноши, который постепенно, через мучительные поиски приходит к убеждению, что человек без родины — ничто.
Это третья книга писательницы, посвященная школе. В «Войне с аксиомой» появляется начинающая учительница Марина Владимировна, в «Записках старшеклассницы» — она уже более зрелый педагог, а в новой книге Марина Владимировна возвращается в школу после работы в институте и знакомит читателя с жизнью ребят одного класса московской школы. Рассказывает о юношах и девушках, которые учились у нее не только литературе, но и умению понимать людей. Может быть, поэтому они остаются друзьями и после окончания школы, часто встречаясь с учительницей, не только обогащаются сами, но и обогащают ее, поскольку настоящий учитель всегда познает жизнь вместе со своими учениками.
Повесть написана и форме дневника. Это раздумья человека 16–17 лет на пороге взрослой жизни. Писательница раскрывает перед нами мир старшеклассников: тут и ожидание любви, и споры о выборе профессии, о мужской чести и женской гордости, и противоречивые отношения с родителями.
Писатель А. Домбровский в небольших рассказах создал образы наиболее крупных представителей философской мысли: от Сократа и Платона до Маркса и Энгельса. Не выходя за границы достоверных фактов, в ряде случаев он прибегает к художественному вымыслу, давая возможность истории заговорить живым языком. Эта научно-художественная книга приобщит юного читателя к философии, способствуя формированию его мировоззрения.
Эта книга — сплав прозы и публицистики, разговор с молодым читателем об острых, спорных проблемах жизни: о романтике и деньгах, о подвиге и хулиганстве, о доброте и равнодушии, о верных друзьях, о любви. Некоторые очерки — своего рода ответы на письма читателей. Их цель — не дать рецепт поведения, а вызвать читателей на размышление, «высечь мыслью ответную мысль».