Полтава - [41]
Гонцы привозят от кабинет-секретаря Макарова много бумаг, и на все содержащиеся в них вопросы необходимо дать ответы. А вести безрадостные. Из Санкт-Петербурга от Апраксина: шведский генерал Любекер, выступив из города-фортеции Выборга, дошёл до Невы, переправился на левый берег. Царская армия из-за своей малочисленности ожидает для битвы подходящего момента. Длинный путь преодолел корпус рижского генерал-губернатора Левенгаупта. Но если ударить неожиданно, с большими силами... Нужен перевес в силе, если вступаешь пусть и в незначительную стычку. Особенно теперь. Потому и даются приказы Макарову внимательно собирать самые ничтожные данные о корпусе Левенгаупта. И ещё гонцы привезли много бумаг. Царь отвечал собственноручно, иногда просто сбоку писал указание Макарову или Головкину да Шафирову, что следует отвечать. Теперь годилось бы поспать. Стоит лишь отведать дыма от крепкого турецкого табака...
В Санкт-Петербурге царь окреп, хотя долго болел: била лихорадка, прихваченная в болотистых лесах. Сил придавали встречи и беседы с Апраксиным, Шереметевым, но более всего — с Данилычем. Много морских миль пройдено с ними на военном корабле, построенном на санкт-петербургской верфи. В море шведскому флоту закрывает дорогу к новому городу фортеция на острове Котлин!
Ненароком задетое яблоко упало на носок ботфорта, и за расстёгнутый ворот рубахи посыпалась роса. Царь стряхнул капли движением головы, шевельнул короткими усами. Яблоко положил в карман, чтобы не досталось шведскому солдату. За селом, в лесу, раздался топот копыт. Солнце, такое весёлое вначале, уже окуталось тучами. Царь остановился. Неужели так быстро добрались сюда шведы? Топот привял за избами. Ещё через несколько тяжёлых мгновений из-за деревьев, высоко поднимая колени, выбежал дежурный офицер в больших для его ног ботфортах.
— Господин полковник! Гонцы... Князь Михайло Михайлович Голицын вступил в баталию с генералом Россом!
У царя дрогнуло колено, словно он зацепился каблуком за острый сук.
— Не дело! Нет... Поменяй ботфорты. Эти тебе велики.
Офицер испуганно смотрел, как корчит царя болезнь. Царь будто даже забыл, что лично приказывал Голицыну и всем генералам бить любую шведскую колонну, как только она отделится от главных сил. А теперь... Страшно потерять самого зряшного солдата. Страшно потерять пушку. А более того опасался поражений новой армии. Поражения плохо влияют на войско. Да сумеет ли Голицын добиться виктории? Выдержат ли его солдаты напор железных шведских колонн? С усилием переставляя сведённую болью ногу, царь прошептал:
— Поднимать колонну!
Через полчаса колонна заполнила лесную дорогу. Солдаты хмуро ругались в усы. Где приостановится телега с пушкой, провалившись колёсами в грязь, — там уже царь. Крикнет громогласно, спрыгнет с седла, вопьётся в колесо — и вот оно катится по сухому!
— Вперёд! Вперёд!
Послышался пушечный рёв. Были среди солдат такие, кто уже прошёл с фельдмаршалом Борисом Петровичем Шереметевым Ингрию, а были и новенькие, хорошо подмуштрованные, но настоящего боя не нюхавшие.
— Швед, братишки, дубасит!
— С нами Бог!
Молодые солдаты настороженно прислушивались к выстрелам, ловили слова бывалых, следили, рядом ли царь. Что говорить, издревле крепка солдатская вера в то, что смерть держится подальше от царя, — а вот и он в расстёгнутом кафтане, в надвинутой на глаза треуголке.
— Не трусь! Вперёд! С нами Бог!
Он повторял слова старых солдат. И это ещё больше придавало духу новобранцам. Не один человек упал, сбитый с ног царской нагайкой, но никто не жалел падающих. Всем понятно: наказанные поднимутся и пойдут, а наука запомнится им навсегда: не трусь!
Адъютанты доложили, что встретили драгунский разъезд, посланный на рассвете. Мигом привели жилистого сержанта. Он вытянулся:
— Порядок, господин полковник! Скот загоняют в лес!
— А там ты был?
— Был, господин полковник! — Сержанту понятно где. — Наши держатся! Хоть пушек у них маловато.
— Князь Голицын как?
— Весёлый, господин полковник!
Пушечные залпы вдали стали более редкими. Царь заволновался ещё сильней. Дорога вывела на высокий холм. Прыткие адъютанты подали подзорную трубу. Солдаты не знали, что в неё можно увидеть, когда везде густые деревья. К тому же ещё дождь. Всё перемешалось под копытами и сапогами. Черной кашей пролегла тягучая дорога.
— Остановить колонну!
Царь что-то увидел. Куда-то послал с полсотни черкасских казаков, а сам раскраснелся, словно головня, усы ощетинились, и, когда казаки снова показались на дороге, пришпорил навстречу коня. За казаками сунулась стена войска, по мундирам видно — нашего, слышался гомон, ржание коней, сверкали влажными боками пушки, — нет, так не идут после поражения...
Царь снова оказался на холме, на ходу, под присмиревшим дождём, читая бумагу, вручённую гонцом на белом от пены коне. За чтением круглое лицо светлело. Наконец царь затанцевал на коне перед колонной солдат.
— Это дело! — закричал во всю мощь голоса, выворачивая нижнюю челюсть. — Виктория! Князь Михайло Михайлович Голицын под селом Доброе, пока прибыл король, убил ему три тысячи солдат! Взято шесть боевых знамён! Три пушки! Виктория!
Автор объединяет популярные очерки о древнегреческом театре, о «легендарном» родоначальнике трагедии Дионисе, о выдающихся драматургах: Феспиде, Эсхиле, Софокле, Еврипиде, Аристофане, Менандре – об их творчестве и театральной жизни в античности.
В книге речь ведется о русских медиках. Здесь можно прочесть их полузабытые жизнеописания, начиная еще с основания первых лекарских школ в Москве и в Санкт-Петербурге, а уж тем более с учреждения первого в России Московского университета. Не обойдена также роль и Санкт-Петербургской медико-хирирургической академии.
В книге повествуется о медицине эпохи Средневековья. Перед глазами читателей медицинская наука предстанет в несколько непривычном своем обличии. Те, которые предпочтут обратиться сразу к определенным главам, – без малейшего промедления окажутся в центре интересных, значительных эпизодов в становлении медицинской науки. Из этих эпизодов, по нашему убеждению, как раз и соткана вся драматическая история медицинского врачевания.Предлагаемая книга может оказаться полезной для многих людей: и для тех из них, которые посвятили медицине всю свою предыдущую жизнь и знают о ней почти все, и для тех, кто изо всех сил старается как можно подальше держаться от любого врачебного кабинета.
В смутные времена появляются на исторической арене люди, которые впоследствии становятся темой исследования не одного поколения историков. Лжедмитрий — одна из самых ярких фигур такого рода. До сих нор не ясно его происхождение, до сих пор служит символом переменчивости народной любви стремительный взлёт самозванца и его страшная смерть. Станислав Венгловский обладает не только глубокими познаниями в области русской и польской истории, но также и умением строить увлекательный сюжет и облекать его в яркую литературную форму.
Британские критики называли опубликованную в 2008 году «Дафну» самым ярким неоготическим романом со времен «Тринадцатой сказки». И если Диана Сеттерфилд лишь ассоциативно отсылала читателя к классике английской литературы XIX–XX веков, к произведениям сестер Бронте и Дафны Дюморье, то Жюстин Пикарди делает их своими главными героями, со всеми их навязчивыми идеями и страстями. Здесь Дафна Дюморье, покупая сомнительного происхождения рукописи у маниакального коллекционера, пишет биографию Бренуэлла Бронте — презренного и опозоренного брата прославленных Шарлотты и Эмили, а молодая выпускница Кембриджа, наша современница, собирая материал для диссертации по Дафне, начинает чувствовать себя героиней знаменитой «Ребекки».
Героя этой документальной повести Виктора Александровича Яхонтова (1881–1978) Великий Октябрь застал на посту заместителя военного министра Временного правительства России. Генерал Яхонтов не понял и не принял революции, но и не стал участвовать в борьбе «за белое дело». Он уехал за границу и в конце — концов осел в США. В результате мучительной переоценки ценностей он пришел к признанию великой правоты Октября. В. А. Яхонтов был одним из тех, кто нес американцам правду о Стране Советов. Несколько десятилетий отдал он делу улучшения американо-советских отношений на всех этапах их непростой истории.
Алексей Константинович Толстой (1817–1875) — классик русской литературы. Диапазон жанров, в которых писал А.К. Толстой, необычайно широк: от яркой сатиры («Козьма Прутков») до глубокой трагедии («Смерть Иоанна Грозного» и др.). Все произведения писателя отличает тонкий психологизм и занимательность повествования. Многие стихотворения А.К. Толстого были положены на музыку великими русскими композиторами.Третий том Собрания сочинений А.К. Толстого содержит художественную прозу и статьи.http://ruslit.traumlibrary.net.
Знаете ли вы, что великая Коко Шанель после войны вынуждена была 10 лет жить за границей, фактически в изгнании? Знает ли вы, что на родине ее обвиняли в «измене», «антисемитизме» и «сотрудничестве с немецкими оккупантами»? Говорят, она работала на гитлеровскую разведку как агент «Westminster» личный номер F-7124. Говорят, по заданию фюрера вела секретные переговоры с Черчиллем о сепаратном мире. Говорят, не просто дружила с Шелленбергом, а содержала после войны его семью до самой смерти лучшего разведчика III Рейха...Что во всех этих слухах правда, а что – клевета завистников и конкурентов? Неужели легендарная Коко Шанель и впрямь побывала «в постели с врагом», опустившись до «прислуживания нацистам»? Какие еще тайны скрывает ее судьба? И о чем она молчала до конца своих дней?Расследуя скандальные обвинения в адрес Великой Мадемуазель, эта книга проливает свет на самые темные, загадочные и запретные страницы ее биографии.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
Повесть о четырнадцатилетнем Василии Зуеве, который в середине XVIII века возглавил самостоятельный отряд, прошел по Оби через тундру к Ледовитому океану, изучил жизнь обитающих там народностей, описал эти места, исправил отдельные неточности географической карты.
Автор книги Борис Алмазов не только талантливый писатель, но и известный деятель казачьего движения , атаман. Поэтому в своем новом романе он особенно колоритно и сочно выписывает детали быта казаков, показывает, какую огромную роль сыграли они в освоении сибирских пространств.
Роман Александра Бородыни «Крепостной шпион» — остросюжетный исторический детектив. Действие переносит читателя в российскую столицу времён правления императора Павла I. Масонская ложа занята поисками эликсира бессмертия для самого государя. Неожиданно на её пути становится некая зловещая фигура — хозяин могучей преступной организации, злодей и растлитель, новгородский помещик Иван Бурса.
В увлекательнейшем историческом романе Владислава Романова рассказывается о жизни Александра Невского (ок. 1220—1263). Имя этого доблестного воина, мудрого военачальника золотыми буквами вписано в мировую историю. В этой книге история жизни Александра Невского окутана мистическим ореолом, и он предстаёт перед читателями не просто как талантливый человек своей эпохи, но и как спаситель православия.
Иван Грозный... Кажется, нет героя в русской истории более известного. Но Ю. Слепухин находит новые слова, интонации, новые факты. И оживает Русь старинная в любви, трагедии, преследованиях, интригах и славе. Исторический роман и психологическая драма верности, долга, чувства.