Польский рассказ - [37]

А вот показался низенький толстячок в шляпе, шел задумчивый, но заметил девушку и сбавил ход; кажется, усядется напротив на скамейке, потому как девица явно ему приглянулась, и я уж начал представлять себе, как он начнет строить улыбочки, а она станет отворачиваться, оскорбится, само собой, раз он такого росточка и такой толстый, но тут он встряхнулся, опять в мысли свои погрузился и в здании скрылся. Ну а девушка кинула на меня взгляд с улыбкой, а я снова поглядел на нее понимающе. И думаю: за кого, любопытно знать, она меня принимает — за студента или, скорее, не за студента, ведь непохоже, годы мои не те, и одет я хорошо. А вдруг за человека, который и пришел-то сюда к ней приставать. Тогда и решаю я окончательно, что домой уж не пойду, телефона ждать вроде поздно, а заниматься своей работой смысла мало: в гробу я видал эти польско-литовские штуки. Кабы не мать, давно б бросил исторический, вот латинистка у нас была загляденье, меня и история поначалу завлекла, приятно было рассуждать, что в Трое лучше было развито — земледелие или животноводство. И доказывать: раз — что земледелие, другой раз — что животноводство; а говорил я складно — интеллигентно и гладко, ну и зауважали меня. Потом это перестало меня развлекать. Тянулся еле-еле, так что диплома мне точно не видать, мать о том еще не знает и надеется.

Любопытно, как Ева себя поведет. А впрочем, известно как. Сперва не пожелает мириться, минут эдак десять-пятнадцать, а после пожелает. Что забавно, разорви она со мной по-настоящему, того гляди сильнее бы к ней привязался. Или наоборот. Однако в общем-то неохота, чтоб так уж порывала, пускай всего-навсего обновит хоть что-то в программе тех пятнадцати минут замирения. Ведь я над этим столько бился, с той же целью сочинил вчера вечером такое, что ее врасплох возьмет.

Стоп, стоп: так в разные свои дела погрузился, что перестал прохожих замечать. Разглядываю какого-то невысокого, с кудрявой головой, которая высовывается из-за стопки книг у него на груди, и стараюсь припомнить, кто тут показывался за последние пять минут. Думал, думал, а помню только того задумчивого, что на девицу загляделся; дальше провал. А ведь кто-то да проходил. Смотрю на девушку и улыбаюсь ей, и она на меня глядит — уж теперь точно, что я ей понравился. Лицо делаю такое, будто решаюсь встать и подойти к ней. Обожаю вот так первый контакт завязывать и встречать интерес и готовность. Еще раз к ней пригляделся — и с еще большим удовольствием. Но вернулся к своим делам. Захотелось мне осмыслить встречу свою с приятелем с исторического, способный парень, и мне даже нравится. Говорили мы с ним всего минуту, спрашивал он, не смогу ли я занять ему пятьсот злотых, потому как жениться он задумал, через неделю отдаст. Поначалу собрался я дать ему взаймы, потом захотелось и водки ему еще поставить, чтобы показать, как у меня все чин по чину идет, а потом рассудил, что пить с ним скучно; мог бы нагородить ему всякой всячины, конечно, да слабое в этом утешение. А можно бы выпить с ним, роскошно дать официанту на чай, а взаймы не давать, но и от этого я отказался и сообщил в конце концов, что не одолжу, потому что сомневаюсь, отдаст ли. Он обиделся, и мне приятно. Тут же, пока стоял он в растерянности, я и деньги еще вытащил — полторы тысячи, которые на плащ откладывал, — купюры были по полсотне, так что казалось, что их еще больше, и показал ему, а сам думал притом, что делаю так для его же добра, чтобы утвердился в дурном мнении обо мне и в самоуважении. Пошел потом к Еве и выдумал по дороге пару интересных сценок, которыми можно было бы перевернуть все привычное, да под конец от них отказался. А одна-то из них мне нравилась и могла сильно подействовать. Была она несколько в стиле Достоевского, со слезами и коленопреклонениями, но все-таки я ее отменил, все равно Ева не оценит.

Аллеей возвращается тот невысокий, выглядывает из-за книжек. То ли библиотека закрыта, то ли поменял. Пожалуй, если погода не переменится, схожу завтра в бассейн. Соседняя дивчина все улыбается, держаться она умеет, и поговорить с ней было бы, наверное, приятно. А она, наверно, думает, что я робкий. На вид ей лет восемнадцать, длинноногая, причесана отлично. Коли посидит еще немножко, я, пожалуй, и подойду к ней. Да только и так вечером к Еве, да еще эта Гося, замужняя, которой я до того понравился, что она на все готова. У нее авто сломалось, я ей что-то насоветовал, наверняка невпопад, потому как в этом не разбираюсь, она сама поняла, что совет был никуда, но тянула время, потому как я ей с ходу понравился. Позже, когда кто-то уже починил ей машину, загорелось ей куда-нибудь меня устроить. Слушал я не очень внимательно, хоть мила она была в своем запале и усердии, но явно ей надо было просто меня удержать при себе, кстати, сам я никуда не спешил. Посидели в кафе, и она с хитроумным видом говорила, как и что можно устроить. Хотела она, чтоб я записался в секцию на байдарках, завел бы там с кем-то приятельские отношения, потом пошел бы к нему на службу, поболтался бы в коридоре, пока с ним не столкнусь, оба мы удивимся встрече, тут и будет завязка для серьезного разговора. Рассказал бы я тогда что-нибудь про свою работу, про польско-литовские отношения, интеллигентно и гладко, вот и сойдет для начала. Выглядит Гося вовсе неплохо, хоть лицо малость помятое, а шея коротковата. И не очень все это меня вдохновило — не потому, что отказался бы от прекрасного места, и не из щепетильности — просто не верится, что встречусь в учреждении с тем человеком. Мог бы, допустим, ходить целую неделю и не увидеть его, а это было бы неприятно. Впрочем, я прикинул, что встреться он мне, я бы отказался, потому что историю не люблю, в той конторе служить не желаю, а деньги, которые там дали бы, не так-то уж мне и нужны. Впрочем, можно и записаться в эту секцию и сделать все остальное именно так, если Гося позвонит, да звонит-то ведь она именно сейчас, а после может потерять к тому охоту. Можно бы, допустим, и сходить в ту секцию, скажем, в воскресенье, для пробы, но иметь я буду это в виду на тот только случай, если мне надоест все прочее. Какое-то время я порассуждал о тех забавных ситуациях, которые мог бы я разработать, если б занялся этим делом, и благодаря которым наверняка бы потешился всласть. Да, но пока мне и так не скучно. Вот думаю: подойди та девушка с соседней скамейки сама ко мне, все бы могло сложиться иначе, тогда пошел бы я с ней за плащом и узнал бы, что про меня думала, пока на той скамейке сидела. Я, само собой разумеется, знаю, что подходить ко мне она не станет, да я, по правде, и не уверен — коли подошла бы, сходили бы мы с ней за плащом. Например, мог бы изобразить, что возмущен ею или сказать, что не вижу ее, ибо потерял зрение, балуясь с неразорвавшимся снарядом.