Польские трупы - [20]

* * *

Ужинали в гробовой тишине. У меня кусок застревал в горле, поэтому я только выпила сок. И два пива. Даже сын ничего на это не сказал.

— Мне нужно отсюда выйти. У меня начинается клаустрофобия. Я могу сидеть в отеле хоть целый день, но только не тогда, когда меня заставляют, — ворчала я.

— В номере безопасней, — возразил Бука.

Я выдержала только два часа.

— Все, я пошла. Запри дверь. Ключ я заберу. Постарайся уснуть, сынок, — добавила уже с порога.

— Не советую, — спокойно ответил он. — Но это твое дело. Я не могу пойти с тобой — мне осталось всего сорок страниц.

Я старалась держаться многолюдных улиц. На всякий случай. Уже возле корта на меня налетел молодожен.

— Эй, поосторожней! А где твоя возлюбленная?

— Она немного притомилась. Осталась в отеле.

Ну надо же — ответил. Причем целыми двумя предложениями.

Он не ушел. Смотрел на меня, и впервые я заметила какое-то выражение на его лице. И в тот же момент вдруг обнаружила, что под южным загаром и модным прикидом воспитанного на скверном телевидении пижона скрывается глухая деревенщина. И мне вдруг страшно захотелось оказаться в толпе отдыхающих, которая исчезла, стоило ей только мне понадобиться. А деревенщина сплюнул на дорожку, закурил сигарету и неожиданно разговорился.

— Нет. Ангешка не в отеле. Не в нашем. И не совсем в отеле. Ну почему тебе надо больше других? У тебя есть сын, занималась бы его воспитанием. Зачем ты суешь нос в чужие дела? Наша свадьба, мой взгляд на жизнь. Тебе обязательно нужно было перебежать мне дорогу? — прошипел он, а я стояла, потрясенная его многословием, не в силах двинуться с места. Закричать тоже не могла. Он точно вышел из моих кошмаров. — Думаешь, я ни о чем не догадался? Все твои идиотские вопросы я записывал на эту камеру. — Он похлопал по карману, из которого, к моему изумлению, до сих пор торчал один из металлических гаджетов, полученных в день приезда. — Я хотел только срубить немного бабок. Прошел кастинг. Думал, нужно будет пожить пару лет с этой идиоткой — и привет. Ну знаешь, перед камерами мы знакомимся, на глазах зрителей идем на свидание, занимаемся любовью, женимся, рожаем детей — и всякая такая фигня. Камеры мне не мешали. А эту кретинку, мою жену, я хотел по-тихому убрать. Обычный несчастный случай. Разве кто-нибудь удивился бы, если б такая идиотка включила фен, лежа в ванне? Но дальше стало гораздо труднее. От нас потребовали выполнения новых заданий. Мелкие кражи, супружеская измена, попытка отравить ее родителей — и все в таком духе, чтобы подогревать интерес зрителей и давать пищу бульварной прессе. Нам организовали поездку сюда. Я понял, что это прекрасная возможность, а тут как нарочно дали задание кого-нибудь убить. Потому что наша повседневная жизнь начала надоедать телезрителям, и канал терпел убытки. Тогда Агнешке пришла в голову эта проклятая идея со стихиями и психопатом. Начиталась книжек, идиотка. За рост аудитории до двадцати миллионов нам причиталась премия: гонорар за участие на банковский счет и вдобавок сто тысяч евро за каждый миллион зрителей. Я бы на всю жизнь был обеспечен. Можно было обосноваться здесь, на этом милом островке. А эти две немецкие кретинки сами приплыли к нам в руки. Они идеально подошли: надрались в стельку и желали побрататься. Время перевалило за полночь. В отеле погасли все окна. Агнешке даже не пришлось прилагать особых усилий. Она была мало разговорчива, зато знала немецкий: выросла в Германии, оттуда родом ее отец. Ту, что была потрезвее, она уговорила прогуляться на крышу. Соблазнила ее осмотром телеоборудования, огромных антенн, студии, сказала, что мы участвуем в масштабном шоу, на нас смотрят миллионы, и что только мы трое об этом знаем, и что за участие мы получим кучу бабла. Та клюнула. Полезла на крышу. Я поднялся только помочь привязать ее к нагревателю. Агнешка орудовала скальпелем, как заправский хирург. У меня вышло похуже, хотя я тоже нехило перерезал горло той, первой. Как ее звали-то? Хайди? Ну и имечко! До омерзения швабское. Веревки нам выдали с прочим барахлом телевизионщики. В первую неделю я все ломал голову, на кой они нам. Ну да не важно. Важно то, что на счете у меня вся сумма. А из проблем — только ты. Выбор прост.

— Спокойно, — пробормотала я.

— Я спокоен. Взгляни наверх. Видишь? Вон она. Пришлось долго уговаривать ее подняться. Я думал, у нас будет романтическая прогулка на старый маяк, но из-за тебя пришлось все упростить.

Агнешка раскачивалась на высоком фонаре, обычно освещавшем корт, но теперь не горевшем. Скальпель я заметила в последнюю секунду. Но все равно я бы ничего не смогла предпринять. Раздался треск. На меня посыпались ошметки чего-то липкого и твердого. Мой убийца медленно оседал по ограждавшей корт сетке. Без головы.

— Вы целы? — Кристиан держал в руке окровавленные остатки ракетки с болтающейся леской. — Я увидел эту девушку висящей на прожекторе. И вызвал полицию, — непонятно почему оправдывался он. — Они сейчас будут здесь. Еще раньше ваш сын предупредил мою Маргериту, он очень беспокоился. Это он обратил внимание на фонарь.

А Кристиан попросту был мужем Маргериты. И в прошлом — чемпионом Испании по теннису. Голова новобрачного после его двуручного бэкхенда превратилась в месиво. Мяч от его удара летел со скоростью двести семьдесят километров в час. Голова — чуть-чуть медленней.