Польская Сибириада - [38]
Однажды возбужденный Барабанов примчался к коменданту, размахивая какой-то бумагой, и с порога крикнул:
— Поймал, Иван Иванович, они у меня в руках!
Савин убрал ладони с теплой печки.
— Ну, что там еще? Что поймал, кого?
— Читайте, пожалуйста.
Из письменного доклада Барабанова следовало, что в бараке № 1 некий Корчинский самовольно организовал обучение польских детей: «чтобы, когда вернутся в Польшу, умели по-польски читать и писать».
— Откуда ты об этом знаешь?
— У меня свои способы, товарищ начальник! Нужно сразу же, в сегодняшнем рапорте…
— Ничего в сегодняшнем рапорте не нужно. Что ты, Барабанов, суетишься, как кипятком ошпаренный. Доложишь, а вдруг потом ничего не докажешь?
— Докажу, Иван Иванович, докажу!
— Ну, так сначала докажи мне. А с докладом в Тайшет успеется. Не убежит от нас этот твой Корчинский, или как там его…
Опытный чекист Савин был прав, непосредственных доказательств вины Корчинского не было. А о самом деле Барабанов узнал случайно от своей любовницы, которую купил за еду для детей и работу в столовке, на которую он ее пристроил. Ирэна Пуц, невысокая худенькая блондинка, была женой какого-то чиновника из Тарнополя. Ее мужа НКВД арестовал сразу же после вступления русских в Польшу, и с тех пор о нем не было ни слуху, ни духу. Ирэну с двумя детьми вывезли в Сибирь. До войны она нигде не работала. Обескураженная свалившимися на нее тяготами, она растерялась, не знала, как жить. Еще в эшелоне расположила к себе молодого коменданта и, не обращая внимания на людские пересуды, ходила к нему в вагон «убираться». Комендант был красавчиком, к тому же щедрым, ни она, ни дети от голода не страдали.
В Калючем Ирэне пришлось идти на работу в тайгу, и она чуть не умерла там от холода и голода. На ее счастье или несчастье, кто знает, однажды вечером опер Барабанов вызвал ее на обычную рутинную беседу; она была очередной в его списке, как жена государственного служащего. В соответствии с инструкцией Барабанов вызывал на такие беседы служащих, лесничих, судей, адвокатов, учителей, жен офицеров, полицейских, словом — интеллигенцию. Это сословие НКВД считал потенциально опасным, и в обязанности Барабанова входило тщательное изучение его настроений. А при случае, если удастся — вербовка агента или тайного информатора. В этом деле Барабанову пока что нечем было похвастаться. Поляки были строптивые, неуступчивые, никогда ничего не слышали, не видели, ничем не интересовались, никого не знали, ни с кем ни о чем не разговаривали. А чаще всего прикидывались, что не понимают, чего Барабанов от них хочет, потому что не знают русского. Вот и теперь не ждал он ничего особенного от этой беседы. Но когда дежурный ввел в комнату Ирэну Пуц, у комиссара Барабанова перехватило дыхание: перед ним стола настоящая красавица. Ирэна же, хоть и напуганная неожиданным вызовом в комендатуру, моментально сориентировалась, какое впечатление она произвела на этого всемогущего коротышку, и решила воспользоваться шансом. Будь что будет, не вернется она на вырубку, не даст своим детям сдохнуть с голода.
Как решила, так и сделала. Для начала жалобно расплакалась, схватилась за сердце, затрепетала ресницами и свалилась в обморок с табуретки на пол. Перепуганный Барабанов поспешил на помощь. Она внимательно следила, как он суетится вокруг нее, расстегивает блузку, похлопывает по щекам, обнимает, пытаясь перенести на лежанку. Постанывала, поддавалась, как бы ненароком обнимая его за шею. Тихим жалобным голоском попросила воды. Он приподнял ей голову и заботливо напоил. Она открыла расширившиеся от удивления голубые глаза. Попыталась сесть.
— Что случилось? Где я? О Боже, что…
— Ничего, Ирэна, ничего. Уже все хорошо, успокойтесь. — Барабанов все еще поддерживал ее объятием. — Ослабли, потеряли сознание. Но уже все хорошо. Сейчас я вам чаю горячего сделаю.
— Какой же пан добрый! — прошептала Ирэна голосом, в котором Барабанов мог услышать все, что хотел, и не успел он оглянуться, как почувствовал на щеке горячий поцелуй ее красиво очерченных, влажных губ.
— Ну что вы, Ирэна, что вы…
В тот вечер на этом все и закончилось. На другой день по указанию Барабанова фельдшер выписал Ирэне освобождение от работы на вырубке. А вскоре она стала его содержанкой и перешла на работу в столовку.
Ирэна Пуц не была агенткой. Барабанов даже не пытался вербовать свою любовницу. Но о Корчинском, о том, что он учит детей, Барабанов узнал именно от Ирэны. Проговорилась случайно. Ей и в голову не пришло, чем это может обернуться.
Увлечение Ирэной, постоянное желание близости с ней заставляло Барабанова находить предлоги, чтобы как можно чаще оставаться с ней наедине. Ирэна шла к нему как на пытку, ее тошнило от одной мысли о близости с этим похабным, ненасытным в постели карликом. Но страшно было его оттолкнуть, чтобы снова не оказаться в тайге и вместе с детьми не умирать с голода. Вот и ходила она к нему через день, пила чай со спиртом, раздевалась и полупьяная, зажмурившись, позволяла охваченному страстью комиссару измываться над своим телом. В тот фатальный вечер она уже собиралась уходить, прятала в карман пачку фасованного чая, какие-то консервы, когда вдруг заметила на столике толстую тетрадь. Вспомнилось, что детям не на чем писать. Машинально потянулась за тетрадью, но Барабанов остановил ее.
Автор книги — известный польский писатель. Он повествует о борьбе органов госбезопасности и Войска Польского с реакционным подпольем, о помощи трудящихся Польши в уничтожении банд и диверсантов, связанных с разведслужбами империалистических держав.Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Действие романа происходит вскоре после второй мировой войны. Советский майор Таманский после ранения попадает в Войско Польское. Командуя батальоном, он проходит боевой путь до Берлина. Но война для него не заканчивается. Батальон, которым продолжает командовать Таманский, направляют на восстановление разрушенного хозяйства на воссоединенных западных землях. Рассказывая о совместной борьбе наших народов против фашизма, о начинающемся строительстве мирной жизни, автор прослеживает истоки польско-советской дружбы.
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.
В книгу «Из глубин памяти» вошли литературные портреты, воспоминания, наброски. Автор пишет о выступлениях В. И. Ленина, А. В. Луначарского, А. М. Горького, которые ему довелось слышать. Он рассказывает о Н. Асееве, Э. Багрицком, И. Бабеле и многих других советских писателях, с которыми ему пришлось близко соприкасаться. Значительная часть книги посвящена воспоминаниям о комсомольской юности автора.
Автор, сам много лет прослуживший в пограничных войсках, пишет о своих друзьях — пограничниках и таможенниках, бдительно несущих нелегкую службу на рубежах нашей Родины. Среди героев очерков немало жителей пограничных селений, всегда готовых помочь защитникам границ в разгадывании хитроумных уловок нарушителей, в их обнаружении и задержании. Для массового читателя.
«Цукерман освобожденный» — вторая часть знаменитой трилогии Филипа Рота о писателе Натане Цукермане, альтер эго самого Рота. Здесь Цукерману уже за тридцать, он — автор нашумевшего бестселлера, который вскружил голову публике конца 1960-х и сделал Цукермана литературной «звездой». На улицах Манхэттена поклонники не только досаждают ему непрошеными советами и доморощенной критикой, но и донимают угрозами. Это пугает, особенно после недавних убийств Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Слава разрушает жизнь знаменитости.
Когда Манфред Лундберг вошел в аудиторию, ему оставалось жить не более двадцати минут. А много ли успеешь сделать, если всего двадцать минут отделяют тебя от вечности? Впрочем, это зависит от целого ряда обстоятельств. Немалую роль здесь могут сыграть темперамент и целеустремленность. Но самое главное — это знать, что тебя ожидает. Манфред Лундберг ничего не знал о том, что его ожидает. Мы тоже не знали. Поэтому эти последние двадцать минут жизни Манфреда Лундберга оказались весьма обычными и, я бы даже сказал, заурядными.