Польская политическая эмиграция в общественно-политической жизни Европы 30−60-х годов XIX века - [92]
Все эти «военные приготовления» имели в виду подготовку на случай будущего вооруженного вмешательства держав при постановке польского вопроса. В качестве фактора, который можно было бы использовать в интересах решения этого вопроса, Отель Ламбер рассматривал и русское революционное движение как ослабляющее царскую Россию. До 1860-х годов непосредственных связей между ним и русскими революционными эмигрантами не существовало. Последние подчеркивали «разномыслие» с «олигархами партии Чарторыского», от которых, по словам Герцена, «Колокол» «был всего дальше». В свою очередь, аристократическая эмиграция на страницах своей печати, в речах своих деятелей, в «научных» лекциях Ф. Духиньского не переставала выступать против революционной партии «Колокола». Но огромная популярность русского революционного журнала не могла не обратить на себя внимания лидеров аристократической партии. И хотя, как признавался 3. Иордан, всякие революционные формы борьбы, а особенно сотрудничество с русскими, вызывали у консерваторов «отвращение к союзникам такого рода», но из сношений с «монгольскими демократами» они надеялись извлечь хотя бы косвенную выгоду для борьбы «против общего врага» – царизма. Решив действовать по отношению к русским революционерам «с простотой голубя и мудростью змеи» и использовать их авторитет в общественных кругах за границей, Бюро Отеля Ламбер в 1861 г. обратилось к Герцену с приглашением выступить на митинге в Лондоне. Тогда согласие не было достигнуто, но Герцен, отметив различия поляков и русских во взглядах, подчеркнул общность их борьбы против самодержавия и призвал Отель Ламбер доказать осознание им этой общности, выступив в защиту угнетенного царизмом русского крестьянства. Видимо, подобные мысли содержались в его письме Чарторыскому, переданном через Иордана, который счел, что этот документ «можно похоронить среди других ненужных бумаг», заявив в письме В. Калинке: «Я никогда не считал, что нам нужно свидетельство какого-то мужика, чтобы показать его Европе как знак нашего существования». Тем не менее, в начале 1862 г. Иордан вновь вступил в переговоры с редакцией «Колокола». Речь шла о взаимной помощи в пересылке революционной литературы в Россию и Польшу, и после долгих колебаний партия Чарторыских решилась «заключить сделку», «приобщившись к разрушительному процессу и к ускорению взрыва». В Бюро Отеля Ламбер была создана специальная «русская комиссия» в составе В. Калинки, К. Рупрехта и Г. Вызиньского. Однако по вопросам, затрагивавшимся русскими революционными демократами при переговорах, о сближении двух славянских народов, о будущих их отношениях Иордан занял жесткую позицию: «отказываясь на будущее от славянского сообщества», консерваторы предлагали после свержения самодержавия «сказать друг другу “прощай” и идти каждому в свою сторону». Будущий строй России, заявил Йордан Герцену, «это ваше внутреннее дело, которое нас мало касается»>220.
Но то, что происходило в российской части Польши, привлекало первостепенное внимание аристократической эмиграции. Хотя, согласно договору с Дирекцией «белых», Отель Ламбер был должен курировать лишь внешнюю политику, его деятели не прерывали попыток давать указания Польше. Чарторыский установил также связь с галицийской шляхтой, которая регулярно финансировала группировку Чарторыских. От своих сторонников в Галиции Отель Ламбер систематически получал политическую информацию через Краковское бюро в лице его членов Людвика Водзицкого, Станислава Козьмяна, Яна и Станислава Тарновских, а также через агента Станислава Плятера. Князь инструктировал помещиков, предостерегал от необдуманных действий, призывал к осторожной и «умеренной» политике. Постоянный контакт Отель Ламбер поддерживал и с «белым» Комитетом в Познани, также получая оттуда деньги и информацию и направляя туда эмиссаров и агитационную литературу. Но в Королевстве Польском, в сношениях с которым консервативная эмиграция была особенно заинтересована, ее ждали трудности. Февральское соглашение 1862 г., заключенное с Дирекцией, оказалось непрочным. Отель Ламбер был недоволен своей второстепенной ролью и ощущал «неуверенность», подозревая существование в среде «белых» «раскола мнений», отсутствие «полного и искреннего объединения». Действительно, в Дирекции возобладало мнение тех, кто хотел ловко «прибрать к рукам» демократические элементы польского общества. Они требовали «гибкости» и от Отеля Ламбер, настаивая на объединении эмиграции путем создания Межпартийного комитета. Однако прибывшая в Париж делегация «белых» с трудом вела переговоры с демократически настроенными эмигрантами, среди которых были Я. Ледуховский, Я. Н. Яновский, Э. Корабевич, Э. Хоецкий, Л. Зенкович. Предложение делегации о выдвижении кандидатов в Межпартийный комитет и проведении голосования встретило протест объединившихся вокруг Мерославского молодых эмигрантов, которые отрицали право «белых» делегатов диктовать эмиграции свою волю. Но представители Отеля Ламбер заявили, что делегация является «выразительницей воли всей Польши», а «не только каких-то течений в общественном мнении». Чарторыский в беседе с Высоцким потребовал «не толкать страну в бездну», отвергнув всякую мысль о восстании
