Польская политическая эмиграция в общественно-политической жизни Европы 30−60-х годов XIX века - [87]

.

Надежду на то, что «будет лучше», консервативная эмиграция связывала и с Россией. Позитивные ожидания были вызваны либеральными заявлениями нового российского императора. Еще в 1856 г. Отель Ламбер делал попытки договориться об объединении под властью царя большей части Польши, и князь Адам представил ему соответствующий мемориал. Он сожалел о нежелании Александра II «принять» под свое крыло Галицию и Познанщину, но главным для него была судьба «забранных земель». Сторонники Чарторыских не мыслили Польши иначе, чем в границах 1772 г., считая возможным говорить о «забытой русинской национальности» лишь по отношению к левобережью Днепра. О Приднепровской же Украине «Wiadomości Polskie» писали, что она, «завоеванная и обороняемая польским оружием, населенная тем же самым народом, который породил шляхту из своего лона, есть и, Бог даст, не перестанет быть польской провинцией», и «покушающиеся на нее малорусские патриоты» «всегда встретят, вместо братской руки помощи, еще одного врага». Так же относились консерваторы к мысли о «какой-то отдельной литовской национальности», видя в ней «болезнь, коснувшуюся слабых голов», идею, «родившуюся в преступных или больных умах». Чтобы раз и навсегда «покончить» с вопросом о правах литовского народа, пресса аристократической эмиграции призывала шляхту и духовенство общими усилиями полностью ополячить литовское крестьянство. Точно так же аристократическая партия, рассматривая вопрос о предоставлении гражданских прав евреям в Королевстве Польском и провозглашая их «поляками Моисеева исповедания», стремилась не к установлению равноправия еврейского национального меньшинства, а к ассимиляции евреев, их полному ополячиванию. Позиция Отеля Ламбер в национальном вопросе была тесно связана с вопросом социальным. Он хотел объединить все силы польского общества и, в первую очередь, имел в виду крестьянство, надеясь «полюбовно» разрешить его противостояние со шляхтой. Постановка крестьянского вопроса в России «не в духе терроризма», а «на пути компромисса» встретила его одобрение, и в начале 1858 г. в Лондоне на заседании Литературного общества друзей Польши его председатель К. Шульчевский прославлял царя. В мае 1859 г. Чарторыский вновь выразил надежду на «добрые чувства» Александра II к полякам. Расчет был на смягчение режима в Королевстве Польском, расширение сферы применения польского языка, а главное, на распространение уступок «на все польские провинции», то есть на украинские, белорусские и литовские земли. Как писал впоследствии В. Чарторыский, выполнение этого условия могло бы предотвратить восстание 1863 г.²⁰⁷

Знаменательно, что А. Чарторыский призвал шляхту Королевства Польского сотрудничать с царским правительством в осуществлении крестьянской реформы. «Цель шляхты теперь, – писала консервативная пресса, – совершить эту социальную перемену с как можно большим облагораживанием национального характера и выйти из нее с как можно более сильным нравственным влиянием на сельский люд». Для консерваторов было важно, чтобы шляхта поскорее разрешила крестьянский вопрос как «жизненно важный» для всей Польши. Уступки, «добровольно» сделанные помещиками, могли бы обеспечить шляхте поддержку масс в борьбе за национальные права поляков; к тому же отмена старых феодальных отношений в сельском хозяйстве Королевства Польского ощущалась как необходимость не только крестьянскими, но и помещичьими хозяйствами, вставшими на путь капиталистического развития. Нужно было лишь, чтобы перемены совершились наиболее мирным путем, с наименьшим ущербом для материальных интересов шляхты и наибольшей выгодой для ее политических планов. Поэтому и «Wiadomości Polskie», и князь Адам в своих речах напоминали шляхте о необходимости жертв, об опасности промедления, подчеркивая, что «не только христианская и патриотическая совесть, не только взгляд на доброе имя и будущее нации, но и собственный интерес каждого, безопасность собственная и безопасность своих семей велит полякам активно благоприятствовать задуманной и неотвратимой реформе». Оттягивание же ее, предупреждал Чарторыский в речи 3 мая 1859 г., «будет приписано крестьянством, обманувшимся в своих ожиданиях, усилиям алчности и злонамеренности шляхты». Он хотел, чтобы шляхта убедила в своих добрых намерениях не только крестьян, но и «господствующие власти», которые, как он рассчитывал, не захотят «потерять в глазах Европы» и позволят польским помещикам осуществить реформу. Ее главным условием должно было стать «незыблемое» сохранение помещичьей собственности; на этой основе предполагалось заключение между паном и «равным» ему «свободным» крестьянином «добровольных соглашений […] различной формы и содержания согласно местным условиям и нуждам». Предусматривалось как очиншевание крестьян, так и «постепенное допущение» их к «приобретению собственности» и даже предоставление им за плату земельных участков, «крайне необходимых» «для покрытия неотложных нужд». Осуществить эту программу Отель Ламбер советовал как всем помещикам Королевства Польского, так и особенно польской шляхте «забранных провинций», подчеркивая, что «дело идет здесь о существовании, о жизни», и чтобы избежать «пожара братоубийственной войны» и «кровавой ненависти», нужно продать крестьянам землю в рассрочку и по умеренной цене