Польская политическая эмиграция в общественно-политической жизни Европы 30−60-х годов XIX века - [36]
6. Попытки объединения польской политической эмиграции в конце 1830 – начале 1840-х годов. Борьба демократов против династических претензий Чарторыских
29 августа 1837 г. часть лондонского Огула утвердила новый организационный устав и избрала эмигрантский Комитет под председательством Дверницкого, в него вошли Станислав Козьмян, Адам Сперчиньский, Анастазий Дунин, Францишек Киркор, Юзеф Жаба, Ян Хацицкий. Поскольку обращение Комитета к эмиграции 19 сентября не нашло отклика, его переизбрали, но Дверницкий остался председателем. Однако новый Комитет и новый проект устава также успеха не имели даже среди лондонских членов Огула, окончились неудачей и последующие многочисленные попытки их утвердить. Вернувшийся в Париж Дверницкий и лелевелисты видели причину такого положения в сектантстве Централизации Польского демократического общества, которая не поддержала неоднократные предложения об объединении с остальной эмиграцией, делавшиеся секцией «Пантеон» в 1836–1837 гг. Централизация считала подобные предложения попыткой диверсии со стороны врагов идейных и организационных принципов демократии. Членов секций «Пантеон», «Фонтенбло», «Тур», «Бордо», «Пуатье», «Гренель», выступавших за принятие этих предложений, она исключила из рядов ПДО и вела против них борьбу в прессе, анализируя социальные и политические проблемы и защищая принципы и политику демократии на страницах своих печатных органов – журнала «Pismo Towarzystwa» («Журнал Общества») и газеты «Demokrata Polski», ставшей с этого времени основным печатным органом ПДО: ее издание с перерывами осуществлялось в Пуатье, Париже, Брюсселе и Лондоне на протяжении 1837–1862 гг. Между тем попытки объединения эмиграции продолжались в различных центрах расселения эмигрантов. В Лионе с этой целью 7 июня 1837 г. была создана Корреспондентская комиссия, представившая на обсуждение проект устава Объединения польской эмиграции. В ее поддержку брюссельский Огул в июне – июле издал воззвания, где объявлял целью Объединения «национальное дело» и призывал эмигрантов «не отрекаться от имени поляка ради космополитизма». Подчеркивался принцип выборности власти в Объединении и необходимость ее присутствия именно во Франции – центре сосредоточения эмигрантов. Поскольку авторов воззвания вскоре обвинили в демагогии, прикрывающейся демократической фразеологией, лионская Комиссия распустилась, и делом объединения занялась гмина «Пуатье», большинство в которой составляли бывшие члены ПДО, исключенные Централизацией. Новая Корреспондентская комиссия в качестве временной власти разработала новый устав, который был принят 29 ноября 1838 г. За него проголосовал 1131 эмигрант из 1214 участников голосования. В уставе провозглашалась цель достижения независимости Польши в границах 1772 г. путем революции и «ликвидации привилегий»; «власть и весь социальный порядок» должны были «опираться на демократические принципы, то есть на Всевластие Люда, Братство, Равенство и Свободу», а проведение их в жизнь конкретизировалось как «освобождение крестьян, безусловная передача им земельной собственности, религиозная свобода, введение всеобщего национального воспитания». Авторы устава признавали, что народ имеет силы для свершения революции, но важна и роль эмиграции, побуждающей к революции и ее олицетворяющей. «Пока польский народ не будет освобожден, – говорилось в уставе, – законным и единственным его представительством является эмиграция как свободная часть народа, продолжающая Ноябрьскую революцию». Подчеркивалась необходимость объединения эмиграции и избрания «учреждения, которое осуществляло бы высшую национальную власть до момента освобождения родины» и созыва сейма. Таким учреждением должен был стать Польский национальный комитет Объединения польской эмиграции, причем признавалась его власть и над Польшей, пока не окажутся свободными две трети ее территории. Комитету вручалась почти диктаторская власть: предусматривалось, что он назначит руководителя вооруженных сил восстания, организует управление, суд, армию, школу, будет ведать финансами>85.
Новая эмигрантская организация объединила около 2,5 тысяч человек и стала в конце 1830-х – первой половине 1840-х годов третьим, наряду с ПДО и Отелем Ламбер, крупным политическим центром, однако внутри нее существовали различные течения. Самая большая гмина Объединения польской эмиграции возникла в Лондоне, с ней сблизился Ворцелль, вступивший в контакт с «младополяками» Дыбовским, Штольцманом, Гляйнихом и Калуссовским. «Младополяки» были в Англии активистами дела объединения эмиграции, во Франции и Бельгии его так же активно поддерживали лелевелисты. В 1837 г. они надеялись на военный конфликт в связи с обострением ситуации в Бельгии и восточного вопроса и стремились выступить перед Западом как единственные представители всей эмиграции, оттеснив Польское демократическое общество и партию консерваторов. Их поддержали Комитет эмиграции под руководством Дверницкого и эмигрантская пресса, которая в это время была представлена многочисленными журналами и газетами, как правило, имевшими краткий срок жизни и отличавшимися идейным разнообразием. Среди наиболее значительных выделялись выходивший в 1837–1839 гг. в Париже журнал «Polak», а также поддержавшие Объединение польской эмиграции парижская «Nowa Polska» («Новая Польша»), которую издавал Ю.Б. Островский, лондонский «Republikanin» («Республиканец»), с 1837 г. печатавшийся под редакцией А. Н. Дыбовского, и брюссельский журнал Ф. Гордашевского «Sprawy emigracji» («Проблемы эмиграции»), в 1838 г. переименованный в «Polacy na tułactwie» («Поляки на чужбине»). На его страницах в 1838 г. появился призыв Г. Калуссовского: «Не отдадим Россию Николаю, не покинем миллионы наших братьев-славян, не оставим их на произвол общего тирана!». В это время активизировалась и печатная пропаганда партии Чарторыских. Ею занимался печатный орган партии «Kronika emigracji polskiej», выходивший под редакцией К. Гоффмана, К. Сенкевича и ксёндза Брониковского, а в 1839 г. появился «Trzeci Maj» (Третье Мая), название которого должно было напоминать о Конституции 3 мая 1791 г. Газету редактировали Л. Орпишевский и секретарь партии консерваторов Я. Воронин. Последний, так же как Н. Олизар, В. Замойский, Л. Быстшоновский и ксёндз Праневич, составляли группу «династиков», стремившихся заложить в эмиграции польскую королевскую династию и провозгласить Адама Чарторыского королем «де-факто». Публицисты консервативного лагеря утверждали, что «монархическая идея является польской», и «Польша пала потому, что была республикой и не имела энергичной и сильной власти»; ее нужно восстановить, создав путем национального восстания польскую католическую монархию. Еще раньше об этой цели и о выдвижении фигуры князя Адама ставил вопрос Мохнацкий. В феврале 1832 г. он писал Лелевелю: «Если когда снова восстанем, то для освобождения Польши от ярма нужно, чтобы честный человек […] второй Костюшко с головой Кромвеля обуздал польских духов тугим намордником». Такого человека он видел в А. Чарторыском и осенью 1834 г. предложил В. Замойскому план одновременного восстания в трех частях Польши под руководством князя Адама. Мохнацкий подчеркивал, что нельзя медлить, так как дело идет к «уничтожению нации»; требуются средства, более быстрые и верные, чем надежды на помощь европейских правительств и народов, нужно учитывать все, но верить лишь в собственные силы. «Народ, который еще не перестал быть народом, – писал он, – […] только сам себя может спасти». Мохнацкий утверждал, что для победы необходима «решимость» нескольких десятков миллионов человек; «у народа есть сила», но пока он ее не ощутил, нужна пропаганда, чтобы его «наэлектризовать». Этот план Мохнацкого казался слишком поспешным самому Чарторыскому, считавшему, что спешка может лишь повредить и «остудить» патриотов. Но группа «династиков» настаивала на активных действиях, и в 1837 г. на собрании Союза национального единства в Литературном обществе друзей Польши Воронин обнародовал идею наследственной власти династии Чарторыских, провозгласив: «Да здравствует король Адам I!». «Династии, – утверждал он, – являются провидением наций. Польша имеет династию „де-факто”, так должна ли она в опаснейший момент отвергать средство спасения?». Этот же вопрос поднимался в его брошюре «Вопрос о династии и монархии в Польше», опубликованной в Париже в июне 1839 г. Форма государственности, подчеркивал автор, обязана соответствовать «сущности нации», поэтому Польша «должна быть и будет независимым, свободным и распорядительным обществом». Воронин утверждал, что король необходим, чтобы был «счастлив солдат», а князь Адам, наследник Ягеллонской династии, «является живым представителем польской мысли» как в глазах народа, так и Европы, которая в нем одном видит «персонификацию дела Польши». Тогда же по инициативе Воронина и В. Замойского стало формироваться Общество учредителей и друзей 3 мая, возглавленное графом Нарцизом Олизаром, руководителем тайного Инсуррекционно-монархического союза. Состав и внутренняя организация Общества также оставались тайными, цели же провозглашались явные. Предполагалось «разъяснять и распространять понятия о самостоятельном восстании со всеми обязательными требованиями такового, среди которых одним из первых является национальная династия князей Чарторыских». Пропагандируя эти понятия «всеми средствами влияния», Общество должно было «защищать и поддерживать своим послушанием и деньгами национальную власть» как в настоящее время, так и тогда, когда она окажется в руках натурального наследника. Ставилась задача создать для опоры национальной власти «надежную силу» – «смелую и отвечающую нуждам инсуррекции». В связи с этой задачей организация консерваторов посылала в Польшу своих агентов. В 1833 г. в Галицию был направлен Свирский, в 1834 г. в Познань отправился Марцинковский, а Быстшоновский в 1835 г. прибыл в Краков. Воронин находился в Галиции в 1838 г., на следующий же год Быстшоновский, Феликс Бреаньский и Антоний Валевский в разное время посетили Познань
